А потом, когда я перестану дышать, и отправляюсь на корм тем милым созданиям из водоворота, он насадит котенка на вертел, поджарит и съест.

Странно, но мысль о собственной скорой смерти, я воспринимал спокойно, но стоило вспышкой мелькнуть воспоминанию о котенке, как мои руки словно налились силой. Появилась ярость, желание сопротивляться, желание жить.

Я перехватил пистолет, и со всего возможного замаха приложил бьющую меня тень рукояткой. Голова тени покачнулась, послышался хруст, я было подумал, что сломал ему шею, но тут же получив удар в глаз, понял, что нет.

Я ударил снова. Хруст повторился. Лицо! Из темноты капюшона проступило лицо. Я не успел понять мужское оно или женское, не рассмотрел ни единой детали, кроме глаз. Пустых, уставших, напуганных, ждущих.

Я ударил еще раз. Тень повалилась, придавив меня своим весом. Я трудом скатил его с себя, поборол соблазн, чтобы не скинуть его в водоворот, одолел второй соблазн, сорвать с него одежду, глянуть что под ней. Или это и есть тело?

Связать бы его, да допросить. А вообще, вот было бы хорошо, отправить его к Крестовскому. А еще лучше к Данилину. Не знаю, чем занимается Данилин, но впечатление производит человека умеющего и любящего доставлять боль.

Смакуя то, что мог бы сотворить с тенью Данилин, поднялся. Тень отползла в сторону, к самому краю площадки и поглядывала вниз, словно ждала оттуда помощи.

— Зачем тебе кот? — спросил я, разглядывая рукоятку. Жаль, красивое тиснение было, помялось. Но ничего, сам-то пистолет добротный, сгодится. И даже патрон есть.

Я опустился на пол, перекинул патронташ, достал патрон, оторвал свинцовый шарик, зажал его зубами, засыпал порох, закатил пулю в ствол, стукнул рукоятью об пол загоняя ее как можно глубже. Высыпал порох как каретку.

— Вот теперь заряжен и готов стрелять. Поговорим?

— Нет. Врешь. Не работает. Сломан. Врешь!

— Он взведен и направлен в твою сторону. Проверим?

Тень молчала. Она смотрела куда-то мне за спину. И я с ужасом вспомнил, что была еще одна тень. Еще одна.

Тьма обрушилась на меня ледяной волной, выбила из рук пистолет, подмяла пол себя, распластала по каменному полу, придавила лицом вниз. Холодные щупальца сковали меня, растянули руки, вывернули ноги, вжали лицо в камень. Все что я смог, или успел это повернуть голову, чтобы увидеть, как над едва дышащем котенком склонилась тень.

К ней подполз мой подранок, они вместе протянули руки к кошке и вновь мысль о том, что сейчас котенку сделают больно подстегнула меня. Только что я стонал, от того, что ребра мои хрустели вдавливаемые в камень, а теперь, я, упершись руками в пол медленно поднимался, и тьма, давящая мне на плечи, слабела.

Я вставал. Я чувствовал, как отступает тьма, как давление ее становится все меньше, как рушится ее сила, как она испуганно сжимается в крохотный комок.

В руках моих пистолет. Не представляю каким образом сумел не выронить его, но раз уж он у меня. я поднял пистолет, направил в сторону теней.

— Эй, вы двое, отошли от кошки! — Тени повернулись ко мне, подранок тут де рванул за камни, а второй поднялся, скользнул ко мне. Протянул руку к пистолету, но я не стал ждать. Я нажал курок.

Пещеру заволокло дымом, грохот выстрела, многократно повторенный эхом ударил по ушам, заставив позабыть обо всем. Я упал на колени, зажал уши руками и мычал, пытаясь услышать в собственной голове звуки, издаваемые горлом. Я кричал и не слышал ничего. из ушей, что-то текло, перед глазами стояла туманная пелена, а может это дым.

Я не знал, что случилось с тенью, попал ли я, или пистолет вообще не выстрелил, а ствол разорвало прямо у меня в руках, а может мне и руку оторвало. Нет, рука на месте, она зажимает ухо, не дает разгореться в нем пожару.

Сквозь дым проступили очертания чего-то невообразимо большого, страшного, забирающегося на площадку. Трехпалая лапа впилась в камень прямо возле моих ног, я почувствовал, как меня сковывает страх, с которым я ничего не могу поделать. Я готов остаться здесь, готов умереть, только бы не испытывать этот страх.

Ай! Боль в ноге привела в чувство, отогнала страх, я еще чувствовал его рядом, понимал, что он готов наброситься на меня с новой силой, и это передышка слишком коротка, чтобы не воспользоваться ей. Тем более, что очертания забирающейся твари все явственней проступали сквозь дым, и она мне нравилась все меньше.

Ай! Снова боль в ноге, сильная, резкая, но благодаря ей, сознание проясняется больше. Я поднял руку, все еще сжимающую теперь совершенно бесполезный пистолет. Нет, ствол не разворотило, выстрел он выдержал. И что там говорила избитая мною тень про то, что он сломан. Обмануть меня хотел.