– Нет, он тебя не оскорбил. Это был комплимент.

Гвен перекинула волосы через плечо.
– Я так и подумала. А теперь признайся, Хорн, ты не беспокоился о Никки. Ты беспокоился обо мне. Ты мне нравишься с первого дня.

Сидевший на заднем сиденье Флэгг игнорировал их, слушая свои заметки через гарнитуру.

Кабина дернулось, когда они проехали по куче льда. Хорн продолжал смотреть сквозь лобовое стекло.

– Я бы пошел за тебя, Гвен, - сказал он наконец, - но, к сожалению, я нахожу женщин похожими на паучьих черных вдов, и у меня нет намерений заставлять тебя высасывать меня досуха.

– Хороший отсос никому не повредит, - сказала она.
– Тебе стоит попробовать это как-нибудь.

– Уже, дорогая, уже. Я был женат один раз. И у меня на шее до сих пор остались шрамы от ее клыков. Не говоря уже о других частях.

Койл смеялся себе под нос. Какая пара. Нимфоманка Гвен и убежденный нигилист Хорн. В ближайшее время он не услышит свадебных колоколов.

Хорн сказал: - Позволь мне сказать так, Гвен. Ты можешь сколько угодно изображать из себя горячую похотливую лагерную шлюшку, но я знаю женщин. Я знаю, что они такое. Они всегда чего-то добиваются, и это редко просто так. Женщины играют в игры. Женщины хотят все контролировать. Секс для них - это способ контролировать мужчин, способ владеть ими. Ты утверждаешь, что хочешь секса без условий, но я на это не куплюсь. Вы хотите тянуть за ниточки и манипулировать мужчинами. Нет, спасибо, я уже через все это прошел. Никто не владеет мной, и никто не дергает за мои ниточки. Секс - это всего лишь борьба за власть, которая приводит к отношениям, а отношения - это всего лишь способ продать свою душу и получить взамен дерьмо.

Либо Гвен не осознавала, что оскорбляют ее и ее пол, либо, возможно, ей просто было все равно.
– Я не говорю об отношениях, Хорн. Я говорю о ебле.

Койл потерял самообладание и начал громко хохотать.

Хорн вздохнул.
– Гвен, ты UT, верно? Техник-коммунальщик?

– Ага. И что из этого?

– Ну, ты здесь, чтобы чинить вещи. Стиральные машины, увлажнители и печи?

– Ага.

– Ну, я не вещь, которую ты можно починить. Я сломлен, ожесточен и полон ненависти. Лучше держись пояса с инструментами.

Она улыбнулась и бросила на него сладострастный взгляд.
– О, мама очень хорошо обращается с инструментами. Тебе стоит как-нибудь зайти и увидеть.

– Особенно, если у них есть батарейки, - сказал Койл.

– Батарейки? Мама, мальчики, батарейки не использует, она подключается прямо к розетке.

– Конечно. Почему нет? Каждый раз, когда гаснет свет, она приступает к делу, Никки.

– О, только иногда, - сказала Гвен.
– Спроси Никки... мама дала ему несколько представлений, которые он не забудет.

Гвен изо всех сил старалась изображать нимфоманку, и делала она это, как полагал Койл, для того чтобы вызвать прямо противоположную реакцию: отпугнуть мужчин. У привлекательной женщины на станции могла быть тяжелая жизнь, поэтому она решила эту проблему, действуя слишком грубо и отпугивая мужчин. О, время от времени это доставляло ей неприятности, особенно когда мужчины были пьяны и обнаруживали, что она просто дразнила, но, на удивление, чаще всего это срабатывало, чем нет. Простая детская психология.

А Хорн?

Хорна было не так-то просто объяснить.

Кроме того, что он был чертовски хорошим механиком, мало что можно было сказать. Он не доверял людям. По натуре он был нигилистом, циничным, злым. Койл знал его не хуже других, провел с ним немало зимовок и летних сезонов. Что запоминалось в Хорне, так это то, что он не вписывался ни в какие рамки.

Однажды летом на Мак-Мердо Хорн открыто признался, что потерял веру. Итак, поскольку ее больше нет, он решил, что ему нужно создать свою собственную религию. Если какой-нибудь недоразвитый писатель-фантаст, такой как Л. Рон Хаббард, мог придумать что-то столь же абсурдное, как саентология, утверждал Хорн, то почему он не мог также основать свою собственную религию? Он полагал, что большинство религиозных людей были религиозными, потому что в глубине души они были атеистами, пытавшимися чрезмерно компенсировать свое пессимистическое мировоззрение. Таким образом, было вполне логично, что кто-то, у кого нет абсолютно никакой веры, должен основать собственную религию.

Хорн долго и упорно размышлял над этим и придумал нечто под названием "Утилитология".

В "Утилитологии" можно поклоняться только неодушевленным офисным утилитам, таким как пишущие машинки, картотеки и факсы. И это только в кубиклах офисных зданий[51]. Ее девизом было: "КОГДА ВСЕ НЕ РАБОТАЕТ - УТИЛИТОЛОГИЯ". Конечно, в Антарктиде было трудно найти офисные здания и кубиклы, поэтому ему пришлось расширить рамки своей новой религии. Именно тогда он решил, что Ричард Берд, известный исследователь Антарктики, должен стать покровителем "Утилитологии" и что где-то под обширными пустошами Южного полюса обитает реликтовая популяция пингвинов, Избранные, которых создали люди Эрни Шеклтона[52] путем спаривания с императорскими пингвинами.

Вот каким чокнутым был Хорн.

В прошлом году на Клайм, Койл и Хорн решили вместе написать роман под названием "Мудак цивилизованного мира: журнал полярной содомии". Речь шла об известной женщине-исследовательнице Антарктики из числа американских индейцев по имени Покатваталот, которая была похищена жестокой бандой преступных пингвинов- вырожденцев, жестоко изнасилована и принуждена заниматься проституцией в полярных борделях. После серии неприятных интерлюдий в преступном мире пингвинов ее спас лихой - с огромными гениталиями - администратор NSF по имени Хард Тэк.