Все выглядело хорошо. Нормально.

Фрай и Дэнни Шин пришли вместе, споря о современном кино. Фрай говорил, что в хорошем фильме должны быть стволы и взрывы, а Шин сказал, что это типичное американское мышление. Что европейское и азиатское кино намного лучше, потому что они в значительной степени избегают насилия, за исключением случаев, когда это жизненно важно для сюжета.

Фрай только покачал головой.
– Видишь? Вот тут ты не прав, Дэнни. Ты иностранец. Ты не думаешь, как американец, иначе тебе бы нравились взрывы. Разве не так, Гвен?
– сказал он, садясь возле стола, за которым сидел Ковен.
– Хорошему фильму нужны взрывы и сиськи. Верно?

Зут выглядела смущенной. Она посмотрела на Гвен, чтобы узнать, как она должна к этому относиться. Гвен отпила кофе.
– Да, взрывы, сиськи и по крайней мере одна сцена горячего секса в душе. Это не фильм без горячего секса в душе.

– Видишь, Дэнни? Видишь, как ты проебался?
– сказал Фрай.
– Это потому, что ты иностранец.

– Но мы все здесь иностранцы, - сказала Зут.

– Это верно, милая, но Шин, он иностранец, куда бы он ни пошел.

Шин вздохнул и поиграл своими усами.
– О, я понял. Поскольку мои родители были китайцами, это делает меня иностранцем. Ну, если я иностранец, то и ты иностранец, Фрай.

– Черт, нет. Я американец. Я не иностранец.

– А кто были твои родители?

– Они были англичанами. Оба приехали из Ливерпуля после войны. Я был в Ливерпуле однажды, навестил свою кузину Бонни. Мы с ней квасили пять дней подряд. Вот что мне нравится в людях из Ливерпуля. Когда дело доходит до выпивки, они не страдают херней. Я это уважаю.

Такое нетерпимое, невежественное поведение было типичным для Фрая. Он был настоящим крутым синим воротничком[50].

Когда Койл вылез из постели тем утром, выпутываясь из Гвен, его кишки были завязаны, как корсет, но теперь напряжение медленно отпускало. Возможно, Локк был сумасшедшим. Нет, не так. Он был сумасшедшим. Но это не значит, что он был неправ.

Харви ворвался в комнату, как он делал почти каждое утро, красный и кипящий, маленький, крепкий и очень заряженный. Он направился к Особому Эду со своим ежедневным списком жалоб. Сегодня это было что-то особенное. Он нависал над Особым Эдом, уперев руки в бедра и скрежеща зубами.
– Кто-то украл мою банку для мочи, - сказал он.
– Кто-то украл ее, и я хочу вернуть ее прямо сейчас, черт возьми.

По этому поводу раздалось несколько смешков.

Банки для мочи стояли в комнатах, чтобы можно было сходить ночью, и не бегать в туалет. Некоторые люди считали их оскорбительными и отказывались ими пользоваться, но рано или поздно почти все привыкали.

– Твоя банка исчезла, когда ты проснулся?
– спросил Особый Эд, отнесясь ко всему очень серьезно, как он делал с самыми нелепыми жалобами. Он даже достал свой красный Bic, и был готов регистрировать.

Харви хмыкнул.
– Нет, там была банка для мочи, но она была не моя.

– Это становится жутким, - сказал кто-то.
– Поддельная банка для мочи.

Еще больше смеха.

Особый Эд оставался спокойным.

Это было очень серьезное дело с возможными международными последствиями, и это было видно по выражению его лица. Что-то что нужно было зарегистрировать. Особый Эд был хорош в таких вещах. Он был на Клайм прошлой зимой, и Койл помнил, с каким следственным рвением он пытался выследить печально известного Таинственного Курильщика в Душевых и гнусного Полуночного Вора Кофейных Чашек или как он уладил тот отвратительный спор между двумя официантками. Официантке №1 не нравилось, что официантка №2 смотрела на нее. Но поскольку это чертовски раздражало официантку №1, официантка №2 не могла перестать это делать. Официантку №1 несколько раз доводили до слез, и официантка №2 просто говорила: "Что? Я просто смотрела на нее. Боже". Поскольку Особый Эд не мог поймать официантку №2 на месте преступления, несмотря на его проницательность в борьбе с преступностью, официантка №1 взяла дело в свои руки и сняла на видео официантку №2, глазевшую на нее. Это было неопровержимое доказательство, решила официантка #1. Но официантка #2 утверждала, что это, только потому что она смотрела, широко улыбаясь, в камеру во время съемки, и не означало, что она пялилась на официантку #1, когда видео не снималось. Особый Эд наложил запретительный судебный приказ на официантку #2. Ей не разрешалось смотреть на официантку #1 или даже разговаривать с ней.

Это был классический Особый Эд.

У него был природный талант к абсурду.

Конечно, время от времени случалось преступление настолько злодейское по своей природе, что оно просто ускользало даже от него. Так было с пакостным клоуном Фако прошлой зимой. Фако крал женское нижнее белье. Взламывал замки на дверях, крал трусики и растворялся, не оставляя после себя ничего, кроме порнографической игральной карты.

Особый Эд был в тупике.

По сей день, как и Джек Потрошитель, личность клоуна Фако оставалась противоречивой загадкой... хотя история имела счастливый конец. В конце зимы в кают-компании был найден прекрасный коллаж из женских трусиков, обрамленный несколькими леопардовыми стрингами Гвен. Чрезвычайно большое "бабушкино нижнее белье" Гат было центральным элементом этой декоративной и художественной экспозиции. Но, как сказал Фрай, "ее панталоны были такими большими, что с ними можно было безопасно спрыгнуть, как с парашютом, с высоты 20 000 футов".

Так что именно здесь, в нелепом лоне антарктической лагерной жизни, Особый Эд наконец-то ярко засиял. Когда он не расследовал жалобы, он делал много постов. Большинство из них были авторизованными постами, призывающими команду не делать несанкционированных постов.

– Эй, - сказала Гвен, -ты можешь воспользоваться моей банкой, Харв. Только сначала опустоши ее.

– Ха-ха-ха. Шутники. Лицо Харви покраснело еще больше.
– Я знаю свой горшок для мочи. Я вам не доверяю, поэтому я помечаю все свои вещи специальным знаком, чтобы знать. Один из вас зашел в мою комнату и стащил его.

– Твой специальный знак?
– спросила Гвен.

– Нет! Мой чертов горшок для ссак! Ты чертовски хорошо знаешь, что я имею в виду! Он подозрительно посмотрел на всех, его лицо было таким красным, что его редеющие седые волосы были белее инея на окнах.
– Теперь я хочу его вернуть. Тот, кто его забрал, пускай оставит его у моей двери сегодня, я не буду задавать никаких вопросов. Но я хочу вернуть банку для мочи!

Фрай просто потерял контроль.
– Эй, вы, люди!
– крикнул он.
– Теперь это серьезно! Харв хочет вернуть эту гребаную банку для мочи, и он настроен серьезно! Он не будет писать, пока не получит ее обратно!