Но не все было так плохо.

Была дружба и товарищество, любовь и вера и даже счастье. Вы просто не могли ожидать всего этого. Потому что станции были микрокосмами. Единственная разница между ними и реальным миром заключалась в том, что все там было сжато, переполнено и усилено.

К середине зимы люди начали много смотреть и забывать. Они задавались вопросом, с кем, черт возьми, их заперли. Рабочие назвали это "поджариванием", а медицинские работники назвали это "синдромом зимовки". Это было вызвано изменениями уровня гормонов из-за длительного воздействия темноты и холода. К концу зимы команда ничего не делала, кроме как глазела. Это называлось "длинный взгляд", легкое гипнотическое состояние, классический взгляд на тысячу ярдов в двадцатифутовой комнате.

Люди теряют концентрацию. Они смотрят на стены, на потолок, сквозь друг друга. Предложения и байки наполовину закончены, их можно досказать через несколько дней или вообще никогда, и пять человек в одной комнате могут вести пять разных разговоров. Люди склонны ежедневно думать вслух. Желание перейти черту, заглянуть за периметр или просто нырнуть прямо в пустоту с течением дней становится все сильнее и сильнее.

И это было в обычную зиму.

Но эта зима была особенной.

Ибо в этом году был катализатор. Что-то огромное и смертоносное, выходящее за рамки человеческого понимания. И его влияние заставило каждого усомниться в собственном здравомыслии и здравомыслии мира в целом. Заставило их подвергнуть сомнению тот самый клей, который скреплял реальность, которую они всегда считали само собой разумеющейся.

Оно ждало подо льдом.

Бесконечно терпеливое. Оно вынашивало и просачивалось в течение миллионов и миллионов лет и вот-вот достигнет полного осуществления. И когда яичная скорлупа разорвется и это особое рождение обретет свободу, пути назад уже не будет. Будет только один кричащий спуск в черноту, который поставит человеческую расу лицом к лицу с тем, кем и чем они были и кем они больше никогда не станут.

5

ЛЕДЯНАЯ ПЕЩЕРА ИМПЕРАТОР,

ЛЕДНИК БЕРДМОР

12 МАРТА

ПРОДВИГАЯСЬ В ГЛУБЬ Императора, лейтенант-коммандер внезапно остановился.

В тот момент он не мог точно сказать, почему. Он был на дорожке, ведущей к гигантской ледяной пещере далеко внизу. Дорожка шла по естественному проходу, который медленно спускался под твердым синим льдом на сотни футов, пока не выходил в пещеру. В самом проходе было больше изгибов и поворотов, чем в ползущей королевской змее, и на глубине двадцати футов вы теряли из виду гипертаты, ангары и генераторную станцию прямо в пасти Императора. Дальше был только древний голубой лед, наступавший со всех сторон.

– Что-то не так, коммандер?
– спросил Уоррен позади него.

Биман чуть не подпрыгнул, быстро повернулся и уставился на Уоррена в ECW, его бородатое лицо выглядывало из прорези красной парки.

– Что?

– Я сказал: что-то не так? Ты остановился.

– Нет я в порядке.

– Послушай, если не хочешь идти смотреть на эту штуку, я не против.

Биман стиснул зубы, его охватило напряжение, которого он не совсем понимал.
– Не глупи.

Но он все еще не двигался и не знал почему.

Как будто невидимая рука остановила его, и у него, казалось, не было силы воли продолжать. Он чувствовал... изолированность и уязвимость. Как будто сейчас была опасность, опасность во льду, и что-то внутри него это распознало. Волны страха накатывались из живота и резкими круговоротами распространялись по груди. Он сглотнул, пытаясь понять это.

– Я был просто... поражен возрастом льда, - сказал он.

Уоррен кивнул.
– Это что-то, не так ли? Здесь, в этом льду... сотни тысяч и миллионы лет. Весь этот проклятый континент такой. Такой чертовски старый, понимаешь?

– Ага.

Алюминиевые столбы были вбиты в пол прохода с помощью ледобуров и оснащены лампами накаливания, и были соединены электрическим кабелем, который вел обратно к генератору. Пока работал генератор, был свет. Но без этого... Боже, эта невообразимая чернота.

Биман оглянулся, увидел лед и почувствовал его.

"Это просто лед. Я знаю, что это всего лишь лед. Но... но я чувствую его возраст и, возможно, что-то старше, что-то, что было здесь до льда. Что-то, что все еще здесь... что-то... активное..."

Проход имел примерно круглую форму, прорезанный сквозь светящийся сине-зеленый ледниковый лед, который поглощал искусственное освещение и заливал все мягким аквамариновым сиянием. Жуткая синяя фосфоресценция, почти неоновая, но мутная и изменчивая. Потолок в тридцати футах над головой был увешан лесом блестящих сосулек, стены на расстоянии двадцати футов друг от друга были образованы ручьями, ледяными водопадами и замысловатыми восковыми потоками призрачного голубоватого льда, которые выглядели просто сюрреалистично.