Он просыпается, резко поднимая голову. — Что?

— Это— Я собираюсь сказать «Скайлер», но обрываю себя. Никого нет. Это не он. Листовка — просто листовка. Клянусь, на секунду я почувствовал его. Ощутил его присутствие.

Скайлер был здесь.

ОДИННАДЦАТЬ

— Ничто так не сплачивает людей, как поисковая группа. Помню, что Скайлера искали в четверг, — говорит мне Шарлин между затяжками своей Pall Mall. — Я тогда испекла ореховый пирог.

Лучший источник новостей в Брендивайне — вот он, на фермерском рынке. Шарлин куда лучше интернета. Мне стоило начать поиски с неё. Я прочитала все возможные газетные статьи в сети и всё равно ни к чему не пришла.

Слишком жарко для покупателей, поэтому мы отдыхаем у ларька Шарлин под синим брезентом, натянутым между двумя грузовиками. Солнце просачивается сквозь пластиковый навес, окутывая нашу кожу бледно— голубым свечением. Хлопки открывающихся банок пива добавляют перкуссии в деловой разговор.

— Всего было больше пятидесяти волонтёров, — говорит она. Комок пепла падает ей на грудь. Она пытается стряхнуть его, но лишь размазывает серую потную полосу между грудями.

— Пожарные тоже были, — добавляет Мама Мэй.

— Не забудьте про Пост 83 Американского Легиона, — вставляет Милли.

— Вся наша община вышла, — говорит Шарлин. — Я организовала систему оповещения. — Прихожане из Шайло провели молебен на лужайке перед домом Генри. Они встали в круг, держась за руки, склонив головы, веря, что сила молитвы приведёт их к Скайлеру, где бы он ни был. Господи Боже наш, услышь наши молитвы, направь этих мужей на верный путь, что приведёт их к нашему бедному потерянному ягнёнку, Скайлеру Эндрю Маккейбу…

— Почему тебя это так интересует? — спрашивает Шарлин.

Потому что я знаю: Грейс утопила Скайлера. Эти слова прямо на кончике моего языка. Хочу сказать Шарлин, сказать кому— нибудь, любому , что я видела… но не могу. Она решит, что я сошла с ума. И уж точно расскажет всем, кто захочет слушать. Слухи дойдут до Кендры, и дверь между нами захлопнется навсегда.

— Генри упомянул, что ты там была, — отвечаю я, осторожно обходя правду. Нужно дать ей немного сплетен, чтобы она могла их пережёвывать. — Мы… ну, у нас снова вспыхнули старые чувства.

— Господи помилуй. — Самодовольная ухмылка Шарлин чуть ли не вызывает у меня тошноту. Боже, она живёт для этого… — Я знала, что между вами что— то есть. Разве я не говорила?

— Что— что? — переспрашивает Милли. — О чём это вы?

— Клянусь, я видела ту самую старую искру.

— Генри так запутался, — говорю я, — что я решила спросить тебя. Избавить его от лишней боли.

В моей голове зреет теория: Генри знает, что сделала Грейс. Все эти годы он скрывал правду, потому что чувствовал, что должен защищать её, хранить её секрет, чтобы избавить её от посмертного позора. Какая мать топит собственного ребёнка? Ему нужно верить, что Скайлер всё ещё там, где— то. Генри продолжает этот спектакль, разыгрывает поиски сына, чтобы сохранить память о Грейс. Что ещё это может быть?

Эти видения расходятся в моём сознании, как круги по воде от брошенного камня. Образы эхом отдаются в голове. Если я закрою глаза, я увижу их.

Увижу Скайлера.

— Ты пришла по адресу, — говорит Шарлин, одобрительно похлопывая меня по руке.

— Что случилось в день исчезновения Скайлера?

— Ужасный день.

— Кошмар, — соглашается Мэй.

— Мы все слышали, как Генри рыдал у себя дома. Трём полицейским едва удалось вытащить его, и даже тогда он не сдавался без борьбы. После того как прочесали реку, полиция перешла к лесу. В тот день было больше ста градусов.— Шарлин поправляется в своём шезлонге и постукивает костяшками пальцев по клапану кислородного баллона, тук— тук— тук , проверяя давление. — Настоящая собачья жара. Влажность была такой густой, Господи, все были мокрые от пота. И чем дальше заходил день, тем становилось жарче.

— Чуть не упала в обморок от теплового удара, — говорит Милли. — Думала, вот— вот откинусь…

— Да перестань, — фыркает Шарлин. — Тебя там и близко не было.

— Конечно же была! — возмущается Милли. — Я помогала с угощениями!

— Ты ни разу не обыскала ни один куст для этого мальчика!

— Хватит, — говорит Мэй.

— Все должны были следить за охотниками на оленей, — продолжает Шарлин. — Даже вне сезона. Если зайти на чью— то частную территорию, можно было запросто получить пулю…

— Большинство мужчин взяли с собой палки, — говорит Мэй. — Там, где мы шли, водились медянки.

— Одного парня укусили за лодыжку, помнишь? Пришлось нести его обратно на руках!

— А что делал Генри? — спрашиваю я. — Где он был всё это время?

— Искал вместе с нами.

— Он возглавлял поиски, — добавляет Мэй.

— Я думала, он был в полицейском участке, давал показания, — возражает Милли.

— Это было раньше. Всё равно поисковая группа вернулась ни с чем. Даже кинологи не смогли уловить запах Скайлера. После этого всё пошло под откос. На следующей неделе пришло только двадцать волонтёров. Потом десять. Дело не в том, что люди потеряли интерес. Просто жизнь продолжалась». У всех были свои заботы. Они не могли искать вечно.