Кендра не перестаёт тыкать-тыкать-тыкать.

Мамочка мамочка…

— Я встаю, встаю… — Едва могу открыть глаза. В комнате висит туман. Вижу размытую фигуру рядом с кроватью, нависающую надо мной и тыкающую пальцем в бок.

Мамочка мамочка мамочка…

Это не Кендра.

Прошлая ночь обрушивается холодной волной. Поднимаю голову и вижу—

— Скайлер?

Ржавая полная луна нависает над кроватью.

Краб-мечехвост.

Широкая спинная часть его гладкого коричневого панциря в сантиметрах от моего лица. Его сегментированное брюшко, как и каждый подвижный шип экзоскелета, сгибается с мокрым клик клик клик .

Крик вырывается из меня, заполняя всю комнату. Отталкиваюсь, запутавшись в пропотевшей простыне, как рыба в сети, без надежды вырваться.

Теперь я вижу его.

Скайлер

Его тело здесь, но не голова. Каким-то образом он поместил мечехвоста себе на плечи. Краб заменил его лицо, панцирь полностью затмевает черты. Маска. Господи, это же просто маска. Мальчик носит краба, как хэллоуинский костюм.

Но как? Верёвочки? Должны же быть дырки в его пустой оболочке.

Всплывает воспоминание: Кендра, ещё девочкой, нашла мечехвоста на пляже. Подняла его обеими руками, поражённая размером.

Но она не надевала краба, как ебаную маску. Крабы-скрипачи. Медузы. Морской жёлудь. Черви. Я так сосредоточилась на том, кто этот мальчик. Ни разу не задумалась, что он.

— Ты меня напугал. — Пытаюсь взять себя в руки. Насколько я должна бояться? — Так делать не стоит…

Мамочка мамочка мамочка…

Генри нет в кровати. Он не стоит на страже в гостиной. Зову его, но он не отвечает. Я одна.

С мальчиком.

Он наклоняет голову вбок, любопытный жест, от которого панцирь мечехвоста сползает по лицу. Его колючий хвост указывает на пол, не меньше тридцати сантиметров, костяной маятник напольных часов. Тельсон изгибается, острый, как зазубренное копьё. И тут я клянусь, что вижу, как глаза краба—

моргают

Он живой. Мечехвост живой. На лице ребёнка.

— Где твой отец, малыш? — Голос ровный. Спокойный. Осмелюсь сказать, материнский. Медленно тянусь к нему, чтобы схватить эту маску и сорвать её. — Ты знаешь, он—

Мальчик чувствует мои намерения и отстраняется. Его голова поворачивается достаточно, чтобы я увидела, что на самом деле происходит.

Все пять пар ног обхватили его голову, впиваясь в щёки. Клешни вцепились в уши. В волосы.

Как это вообще возможно? Как он может это делать с ним?

— Скайлер, ты можешь… снять это, пожалуйста?

Мальчик медленно поворачивает голову ко мне, и я клянусь, что вижу, как глаза краба разглядывают меня. Обдумывают меня. Он хватается за панцирь. Клешни отпускают его лицо, каждая нога по очереди освобождает его. Они шевелятся в воздухе, щёлкают в пустоту.

Мальчик медленно опускает мечехвоста. В его глазах страх.

— Что? Что не так—

Лёгкий ветерок колышет бисерную занавеску.

Кто-то здесь.

Чужой.

— Алло? — Молодой женский голос прорезает гостиную. Первая мысль — это Кендра, она не может быть здесь, она не должна это видеть — но нет, это не её голос.

Клиент. Чёртов клиент. В такое время?

Который час?

Смотрю на часы на тумбочке и понимаю, что уже час дня. Как я проспала так долго? Кажется, я только закрыла глаза несколько минут назад…

Я не могла проспать так долго. Я никогда не сплю—

Он никогда не спит

— так долго. Что, чёрт возьми, происходит? Что со мной?

— Вы открыты или нет?

— Иду! — кричу. Тихо говорю мальчику: — Останься здесь.

Он не кивает. Не делает ничего, кроме как смотрит на меня. Кажется нервным, тревожным, будто присутствие кого-то ещё в комнате пугает его.

Может, они помогут нам? Нет времени осмыслить происходящее. Как я могу это объяснить? Как сделать так, чтобы это не выглядело похищением? Как я—

— Алло? Вы там?

— Секунду!

Нужно что-то сделать. Не могу просто оставить его здесь.

Ванная.

Поднимаю мальчика — он тяжелее, как он так потяжелел — и быстро несу в ванную. Опускаю его в ванну, и мальчик сразу принимает свою сжатую позу, подтягивая колени к груди и обхватывая голени руками.

— Я буду в соседней комнате… Здесь ты будешь в безопасности, хорошо?

Последний раз смотрю на ребёнка перед тем, как выйти.

— Простите, что заставила ждать, — объявляю, пробираясь через бисерную занавеску с напускной бодростью. — Простите, но сейчас не лучшее время—

— Ваша вывеска была включена, — говорит девушка тусклым голосом. — Значит, открыты… или просто не хотите меня видеть?

Я узнаю её. Откуда?

Лиззи. Она вернулась. Теперь на ней нет украшений. Всё то дешёвое золото исчезло. Никакого макияжа. Она обнажена до кожи. Глаза красные. Видно, что плакала. Что бы ни случилось, она принесла эту боль с собой.