Его щёки будто покрыты вареньем из ежевики.

— …Скайлер?

Его кулаки полны червей, которые извиваются в его хватке. Он подносит руку ко рту и запихивает их в рот.

Меня тошнит. — Скайлер, малыш? — Слышу свой голос, слова едва различимы. — Не делай этого…

Концы их фиолетовых тел шевелятся у его губ, отчаянно пытаясь вырваться.

Я хватаю его за запястья, заставляя выпустить червей. Кажется, меня сейчас вырвет, но я должна подавить тошноту.

— Скайлер, пожалуйста, не…

С отвратительным хлюпаньем он засасывает их в рот. Черви быстро исчезают, как спагетти. Вспоминаю, как смотрела «Леди и Бродягу» с маленькой Кендрой. Меня начинает мутить.

— Вот ты где! — Генри подлетает, почти отталкивая меня в сторону. — О, слава богу…

Он поднимает мальчика с пола и прижимает к груди. Крепко держит.

Руки мальчика разжимаются, и куски червей плюхаются на пол. Он сжимает Генри.

— Я думал, ты потерялся, — говорит Генри, и я снова думаю: потерялся снова.

— Ты так не убегай, слышишь? — Это выговор, но слова звучат такими разбитыми, будто Генри не может заставить себя ругать его. — Не оставляй меня…

Я замечаю другие вёдра с наживкой. Пять крышек сняты и брошены на пол, обнажая копошащиеся массы. Мучные черви. Табачные черви. Личинки. Дождевые черви. Личинки жуков. Мальчик добрался до каждого, запускал руку и объедался, лениво роняя куски насекомых сквозь пальцы. Сколько же он съел?

Я однажды потеряла Кендру в супермаркете. Мы шли по ряду, я отвернулась на секунду, всего на одну, но когда обернулась, Кендра исчезла. Я звала её снова и снова, но она не отзывалась. Бросила тележку и обежала все ряды, крича её имя всё громче. Когда нашла её у полки с хлопьями, тянущейся к «Капитану Кранчу», обняла так крепко, что меня затрясло от облегчения. А потом встряхнула её как грушу. Никогда так больше не делай! Я думала, ты потерялась!

Такое случается с родителями постоянно. Дети исчезают. Дети пропадают.

Просто не так, как этот мальчик.

Что ты за ребёнок?

Он смотрит на меня, затем улыбается — только мне — так счастливый, что мы все вместе. Вижу куски червей, застрявшие между его зубов.

ЧЕТЫРЕ

Генри устроил караул в гостиной и принёс гитару. Потёртая деревянная поверхность покрыта царапинами от медиатора, будто кот использовал её как когтеточку. Она лежала в кузове его грузовика среди прочего хлама из дома, нетронутая — до сих пор.

Генри начинает бесцельно перебирать струны.

— Мы будем говорить о том, что только что произошло?

— Завтра. — Он сосредоточен на пальцах. Появляется мелодия.

Ты родился у воды…

Он теряется в песне. Я вижу, как это происходит, замечаю тот самый момент, когда он покидает этот мир и входит в другое состояние сознания, уплывая без меня.

Воспитан этой рекой…

Я не слышала, как он играет, со школы. Не могу не думать о том, кем он был тогда. Кем стал теперь. Похититель? Он вообще понимает, что сделал?

Я осознаю, насколько гитара поддерживает Генри, а не наоборот. Насколько он измотан? Он следит за дверью, сидит за карточным столом, убеждаясь, что мальчик снова не сбежит. Или, может, он беспокоится обо мне. Он догадался? Интересно, знает ли он, что я собиралась бежать.

Хватит паранойи.

Я чувствовала бы себя намного безопаснее, если бы держала в руках телефон, но не могу его найти.

— Ты не видел мой телефон? — спрашиваю я, обыскивая гостиную. — Думала, оставила на тумбочке…

Генри не отрывает взгляда от гитары.

— Не видел.

Решаю обратиться к слону в комнате, точнее, к слонёнку.

— Мальчику плохо, Генри.

— С ним всё будет в порядке.

— Ты видел… — обрываю себя. Не могу заставить себя сказать, что произошло. Что я видела. Всех этих червей, извивающихся у него во рту.

— Он просто кормится.

Кормится. Странный оборот. Мальчики не кормятся. Не так. Не как…

Скайлер.

— Что мы будем делать теперь?

Он не смотрит на меня, сосредоточен на пальцах, скользящих по медным струнам. Почему он так спокоен?

— Генри . Тебе нужно сказать, о чём ты думаешь, потому что я точно не…

— Не читаешь мысли?

Это больно. Пусть играет на своей чёртовой гитаре, пока пальцы не истекут кровью — мне всё равно. Разворачиваюсь на каблуках и иду проверить мальчика. Посмотреть, не стало ли ему лучше.

Он лежит на кровати, глаза широко открыты, настороженные. Почему он никогда не спит? Его щёки покрыты тонкой фиолетовой коркой. Червивое варенье. Оно даже в волосах.