Представление закончилось. Одноглазый взялся за старое. Разразилась драма — он собрался скончаться от морской болезни ещё до обеда.

Матросы притащили Невезунчика. Он был почти без сознания и бормотал на непонятном языке, который я не распознал, пока не призадумался. Это был тиллекурре — древний язык, родной для наших первейших врагов, в особенности той самой из Башни в Чарах. Но то, что я угадал язык ничего не значило. Я мог с грехом пополам на нем читать, но не понимал и трёх слов произнесённых вслух.

Парнишку оттащили в лазарет.

Пока я был занят делом, наверху царила суета. Часть экипажа Стервы была занята поисками его сестры, а другая, во главе с нашим Лейтенантом и господином Сайлусом готовились к грядущему серьёзному дерьмопаду.

Благодаря обезболивающему средству паренёк был почти в полной отключке, пока я извлекал из него арбалетный болт Ведьмака. Потом заявился матрос, доложивший, что осмотрели весь корабль, но девушки не нашли.

Кто–то удивлён? Только не я. Только я собрался спросить про Душечку, как она явилась сама, словно прочитав мои мысли.

— Можешь побыть с ним, пока и он куда–нибудь не запропастился?

Она, вздохнув, кивнула, показав:

— Та, другая исчезла, находясь всего в метре от меня.

Я сделал мысленную зарубку. Вдруг она теряет свою способность? Не стану спрашивать, она и так страдает самокопанием.

— Безопасно оставлять его наедине с ней? — побеспокоился матрос

— Он ранен, а эта девушка крепче, чем кажется с виду. С нею надо быть начеку.

Душечка была в состоянии справиться с парнем её возраста. Она несколько лет странствовала бок о бок с хладнокровным убийцей. Он хорошо её обучил.

Стоило мне сунуться на палубу, как рядом материализовался Ильмо:

— Погода, похоже, портится.

Небо было затянуто тучами от вчерашнего шторма, но Ильмо не то имел в виду.

Я чуть оттянул веки и сильно прищурился, и лишь тогда заметил три крохотных точки в небе, танцующие брачный танец трупных мух на сложном фоне. Будучи виртуозом выражать очевидное, я изрёк: — Это не к добру.

Таково же было и общее настроение, но каждый был готов предпринять что–нибудь в случае, если неприятности разразятся. Шкипер начал отводить Стерву от остального конвоя, чтобы торговцы оказались подальше от нас и меньше пострадали.

Леденец с нашими колдунами продолжали колдовать над избранными машинами.

У левого борта меня нашёл Лейтенант. С этой стороны к нам неспешно двигалось полсотни шхун.

— Кажется, мы не до конца выбили из них воинственный дух. Какой, с их точки зрения, в этом смысл? Им должно быть понятно, что добром это не кончится.

— У них нет выбора, либо этот вариант меньшее из зол, — я указал на пляшущие точки. — А может им никогда не давали выбрать.

— Вот оно что, — он оглядел наш корабль. Леденец с колдунами возились с баллистой. — Мне почти жаль бедолаг. Но только почти.

Мда. Этот день не останется праздничным в памяти Покатоса.

— Поглядывай в небо, начальник. Поглядывай в небо.

В ответ он хмыкнул:

— Поучи свою бабушку…

Пираты с неохотой шли в атаку. Гоблин с Одноглазым занимались любимым делом. Крушили и ломали лодки. Вопили тонущие. Одноглазый сидел в вороньём гнезде на грот–мачте, наплевав на мнение вселенной к собственной судьбе. Наш Одноглазый — которого приходится накачивать до бессознательного состояния, чтобы затащить на борт идущего в открытое море корабля.

— Этот идиот что–то слишком осмелел, — пробурчал я сам себе. — Так и жди, что его задница плюхнется на палубу. — Должно быть его храбрость была предварительно искусственно расширена удвоенной дозой чего–нибудь крепкого.

Одна из мух оторвалась от других. Она начала сближаться, должно быть стараясь прорваться под прикрытием атаки пиратов.

"О, недостойный я маловер!"

Одноглазый всё–таки напросился.

На высоте трехсот метров проявился летающий ковёр небольшого размера, выделенный для наименее ценного из Взятых. Он завис над морем. Седок рассматривал Стерву, затем он накренился и пошёл в пике.

Лейтенант закричал:

— Пора! Целься!

Восемь баллист задрали головы под невероятным углом. Одноглазый сделал что–то в вороньём гнезде. Одновременно Гоблин с Молчуном засуетились на палубе. Все восемь орудий разрядились.

От ковра отделился какой–то чёрный и круглый предмет.

Только три стрелы промахнулись мимо цели. Наведением занимались наши колдуны. Одна попала и разбила чёрную штуковину, которая взорвалась маслянистым огненным шаром, устремившимся к нашей Стерве. Гоблин с Одноглазым заверещали. Лейтенант выдал многоэтажный шедевр.