— Да я… что-то притомился, проклятые раны ещё дают о себе знать, — покачал головой Эквион, упрямо не размыкая век. — Думаю немного вздремнуть, позже налюбуюсь видами.

— Ну тогда отдыхай, силы нам потребуются, — усмехнулся я и обратился к сидевшему впереди князю: — Савелий Борисович, как скоро мы доберёмся до пункта назначения?

— Часов через шесть-семь, — ненадолго задумавшись, ответил князь. — При условии, что погода не испортится и мы не угодим в бурю. Кстати, если начнёт немного трясти, не пугайтесь — на таких высотах это вполне нормальное явление. «Феникс-88МС» пока прошёл только короткий тестовый полёт, но результаты оказались весьма впечатляющими. Я установил в него совершенно новенький и полностью заряженный энергокристалл, так что энергии нам хватит, чтобы несколько раз облететь вокруг всей Земли, да ещё останется запас. Причин для беспокойства не вижу.

— Но вы хотели переправить нас на другом вихролёте? — уточнила Кайра.

— Так точно. «Левиафан-87МС» — пассажирский вихролёт с тремя комфортабельными каютами, просторной гостиной и баром. Настоящий летающий дворец, моя гордость! Я построил их два, но второй подарил императорской семье. Вы бы разместились там с куда большим комфортом, но, к несчастью, времени нам не дали и пришлось импровизировать. «Феникс» я проектировал совсем для иных целей. Вы уж простите, друзья, за столь стеснённые обстоятельства.

— Ну что вы, Савелий Борисович, — отозвалась Кайра. — Вы поступили храбро, благородно и спасли нас из, казалось бы, безвыходной ситуации. Мы вам очень благодарны. А стеснённые обстоятельства можно немного потерпеть. Правда, Степан Игнатьевич?

— Разумеется, графиня, — кивнул я, стараясь втянуть живот и дышать грудью, чтобы не придавить Аурелию. — Однако мы оставили в карете дробовик, боеприпасы и нашу корзинку с остатками снеди. А мы ведь толком даже не поужинали.

— Вы всё о том же, Степан Игнатьевич, — неодобрительно покачала головой демоница. — А вы знаете, что чревоугодие — это смертный грех? Ваша душа однажды угодит из-за этого в преисподнюю и будет вечность гореть в геенне огненной.

— Очень смешно, Клара Карловна, — пробурчал я, стараясь скрыть раздражение.

— Последуйте примеру лорда Эквиона и немного поспите. Вы же слышали выражение: кто спит, тот ест? Я знаю в Кале один портовый кабак, мы всенепременно туда заглянем по прибытии. Публика там обретается сомнительная, но зато подают потрясающий рыбный суп каудьер и ароматную запеканку из морепродуктов. И ещё там неплохой выбор французского вина. Поверьте, вам понравится.

— Поскорее бы, — произнёс я, невольно сглотнув скопившуюся при упоминании блюд слюну. — И я бы с удовольствием вздремнул, милая графиня, но у нас тут не так много места, как у вас впереди.

— Ой, бросьте, Степан Игнатьевич, — с насмешкой произнесла Кайра, затем обернулась к нам и её глаза озорно блеснули. — Будто вы против того, что на ваших коленях сидит такая очаровательная юная особа. Вы, верно, в вашем возрасте о таком и мечтать не смели.

— Действительно, — пробурчала Эллисандра, метнув в мою сторону хмурый взгляд.

— Клара Карловна… — робко пробормотала Аурелия, залившись румянцем до самых ушей. — Что вы такое говорите?

— Простите, милая сударыня, не сдержалась, — ответила демоница с лёгкой ухмылкой. — Уверена, почтенный Степан Игнатьевич не позволит себе ничего лишнего.

— Боюсь, как бы я во сне случайно не раздавил своим животом Анастасию Александровну, — проворчал я, виновато улыбнувшись девушке.

— Всё хорошо, Степан Игнатьевич, вы меня не раздавите, — поспешила она заверить, поправляя складки смявшегося платья. — Мне вполне комфортно и уютно. Надеюсь, я не слишком тяжёлая?

— Что вы, милая, совсем нет, — в свою очередь заверил я, чувствуя, как её тепло проникает даже через мою плотную одежду. — Вы почти невесомая, даже удивительно.

В салоне вихролёта повисла неловкая пауза. Аурелия, зардевшись, скромно мне улыбнулась и вновь устремила взгляд сквозь стеклянный купол. Темнота постепенно окутывала горизонт, поглощая последние отблески дня. Лишь далёкие огни внизу мерцали, словно упавшие с неба звёзды.

Эллисандра сверлила меня угрюмым взором, в её светло-серых глазах вспыхивали недобрые искры. Поймав мой взгляд, она с явным намерением мне досадить томно прильнула к груди Эквиона, крепче обвив руками его шею, и демонстративно отвернулась. Я понимал, как тяжело ей давалось это показное спокойствие — внутри неё бушевала буря. Благоразумие, к счастью, побеждало ревность или то странное, одной ей ведомое чувство, что она испытывала ко мне.

Если откровенно, я никогда всерьёз не пытался разгадать её истинное отношение к моей скромной персоне. Прежде мне было плевать на её мысли и чувства, а в этот момент я невольно задумался. Порой казалось, Эллис испытывала ко мне некую извращённую форму страсти, а после моего предложения руки и сердца к этому добавилось чувство собственничества. Но чаще всего в её глазах и ауре читалась неприкрытая ненависть. В том, что она сможет когда-нибудь меня полюбить, я крайне сомневался, особенно учитывая обстоятельства нашего знакомства.

Однако Эллисандра научилась приспосабливаться, извлекая максимальную выгоду даже из своего жалкого положения рабыни. Её необыкновенная красота и расчётливый ум служили ей верными помощниками в этом искусстве. Я надеялся, что врождённое честолюбие и моё обещание возвысить её после свадьбы станут достаточным основанием для того, чтобы она продолжала играть отведённую ей роль до конца. А большего мне от неё и не требовалось.

Эквион как будто действительно погрузился в сон, убаюканный мерным гулом механизмов и плавным покачиванием вихролёта, который словно плыл по тихим водам. Голова белокурого элле откинулась на спинку кресла, напряжённые морщины на лице разгладились, и он тихонько сопел, изредка вздрагивая, будто видел во сне что-то неспокойное.