— Без его силы проклятье тенекрыла уничтожит наш остров, — дрожащим голосом сообщил Люциан и смахнул скупую, искусно выпущенную слезу. — Женщины, дети и старики — все они погибнут из-за бушующих бурь, если вы не согласитесь продать нам светлокрыла.

— Ваша цель благородна, но… — Данталея мягко высвободила ладонь из рук барда, — светлокрыл нужен мне самой. Видите ли, моя комната для чтения находится на той стороне особняка, куда почти не достают солнца, а светлокрыл наполнит ее теплом и светом.

У Люциана от услышанного аж челюсть отвисла. Распинаясь о висящих на волоске жизнях, он никак не ожидал получить такой ответ.

— А почитать в другом месте ты не пробовала? — поинтересовался я. — Или у тебя книги к стенам прибиты?

— Людям, вроде вас, не понять тонкой душевной организации дворян, — вздернула нос Данталея.

— Тонкой душевной организации? — я рывком встал на ноги, подошел к женщине и угрожающе навис над ней. В моих глазах вспыхнуло пламя. — Да ты просто охренела!

— Злой, тише, успокойся! — Люциан справился с удивлением и мягко отстранил меня. Получилось у него это лишь благодаря тому, что Данталея была женщиной. Убедившись, что здоровью хозяйки особняка ничего не угрожает, бард снова обратился к ней. — Моя леди, а есть ли какой-то способ уговорить вас изменить свое решение?

— Пожалуй, — задумчивый взгляд женщины скользнул по плечу Люциана и замер на мне. — Ваш спутник, как я вижу, необычный человек. Возможно, он сможет сделать то, что не смог никто другой.

— И что же это? — Люциан затаил дыхание.

— Достать для меня то существо, что освещает и греет лучше светлокрыла, — чарующе улыбнулась Данталея. — Феникса.

Люциан повернулся и вопросительно уставился на меня.

— И где мне его взять? — спросил я у Данталеи. — Из зоопарка украсть?

— О нет, — она опять улыбнулась. — Фениксы — очень редкие птицы. Насколько мне известно, сейчас на материке нет ни одного.

Мы с Люцианом выжидающе посмотрели на женщину, которая явно не договорила и просто решила выдержать театральную паузу.

— Феникс жил у моего дедушки. Но когда того не стало, благородная птица обратилась пеплом. Их похоронили вместе…

Опять пауза и томный взгляд.

— И? — я начал терять терпение.

— Феникс может восстать из пепла, — пояснила Данталея.

— Ну так сходи и забери его. Я-то тебе зачем?

— Затем, что не все так просто, как хотелось бы, — загадочно прошептала женщина.

Карета Данталеи привезла нас на старое кладбище за городом. Местечко, прямо скажем, неприветливое и крайне мрачное даже в погожий солнечный денек. И виною тому было не только предназначение кладбища, но и то, что оно раскинулось под сенью высоченных деревьев с листьями больше моей ладони. Высокие и толстые стволы поднимались на высоту пятиэтажного дома, а кроны покрывали огромные участки земли.

Из-за вечной тени тут царил не только мрак, но и сырость с плесенью. Они же, в свою очередь, способствовали появлению в округе полчищ насекомых. Паукам, чьи белоснежные сети трепетали на ветру подобно парусам, тут голодать не приходилось.

Мы вышли из транспорта у покосившейся, облезлой и местами повалившейся ограды. Несмотря на раскинувшийся траурный пейзаж, я с наслаждением спрыгнул на темно-зеленую траву и с хрустом размял спину после трехчасовой тряски в карете. Правил ей неказистый полурослик с недовольным и капризным лицом десятилетнего ребенка. Он покосился на меня, но, наткнувшись на колючий взгляд, сделал вид, что ему срочно нужно проверить лошадей.

Люциан спустился вторым и галантно помог выйти Данталее.

— Благодарю, — женщина наградила барда легкой улыбкой, а он, в свою очередь, удержал ее руку в своей чуть дольше, чем требовалось.

Ну понятно…

— Получше места для деда не нашлось? — я окинул хмурым взглядом дремучее кладбище.

— Мы могли бы похоронить его близ столицы, но он сам еще при жизни возжелал упокоиться в старом родовом склепе. — Данталея равнодушно пожала плечами. — У дедушки всегда были свои причуды.

— Как и у всех богачей, — пробормотал я и потопал в сторону ограды.

Одна створка ворот давно свалилась и едва виднелась в густой траве, тогда как другая висела на одной петле и, раскачиваясь на ветру, уныло и противно скрипела. На секунду я подумал, что если Люциан начнет петь романсы, то звучать они будут примерно так.

— Склеп в самом центре, — Данталея легким кивком указал вперед.

Вести нас она определенно не хотела.

Пришлось мне идти первым.

Прогулка среди могил восторгов у меня не вызывала. Скорее настороженность. В отличие от привычных для меня кладбищ, это выглядело уж слишком зловещим. Я бы даже сказал карикатурным. Мрак, кривые остатки вымощенных камнями дорожек, черные вороны на потрескавшихся могильных плитах, покосившиеся и потемневшие от времени памятники, стелящийся под ногами туман и завывание ветра никак не прибавляли уюта этому месту.