Мы миновали комнату Дульсинеи и детскую. Там уже было тихо. Все домашние уже наверняка спали…

Лестница мансарды передо мной показалась вдруг слишком темной. Я внезапно почувствовав неуверенность. А что, если это ошибка? Что, если завтра мы пожалеем?

Вилен, словно почувствовав мои сомнения, осторожно развернул меня к себе. В мерцающем свете свечи его лицо казалось одновременно таким знакомым и таким новым. Каждая черточка, каждая морщинка в уголках его смешливых глаз… Я видела их каждый день, но только сейчас по-настоящему разглядела.

– Мы не обязаны, – мягко произнес он. – Если ты не готова, если сомневаешься... Я пойму.

Его слова, полные заботы и уважения, растопили последние крупицы моего страха. Я улыбнулась и покачала головой.

– Я не сомневаюсь, – ответила я, делая первые шаги по лестнице. – Не в тебе. И не в нас.

Он последовал за мной в комнату, и я закрыла дверь. Звук защелкнувшегося замка показался оглушительно громким в ночной тишине.

Вилен зажег свечу на прикроватном столике. Ее свет озарил скромную обстановку – кровать, застеленную свежим бельем, небольшой комод, зеркало на стене, которое Вилен недавно повесил специально для меня. Ничего особенного, но в этот момент эта комната казалась самым уютным местом на свете.

Я стояла в ее центре, не зная, что делать дальше. Ругала себя в мыслях, словно я в первый раз… Словно никогда не была с мужчиной…

Хотя в этом теле и не была. Да и сколько лет прошло с моего последнего опыта? Все равно, что впервые…

Но Вилен не позвлил мне долго пребывать в собственных мыслях, шагнул ближе.

– Позволь, – шепнул он, развязывая тесемки на моей спине. Фартук соскользнул вниз, и я машинально подхватила его, повесил на спинку стоящего рядом стула.

Вилен улыбнулся, наблюдая за моими движениями.

– Всегда такая аккуратная, – в его голосе звучала нежность. – Даже сейчас.

– Привычка, – я смущенно пожала плечами, не зная, куда деть руки.

Он взял мои ладони в свои, поднес к губам и поцеловал каждую.

– У тебя руки пекаря, – сказал он, проводя большим пальцем по мозолям. – Сильные, умелые. Я люблю смотреть, как ты работаешь с тестом. Как оно оживает в твоих руках.

Щеки залило румянцем. Никто и никогда не говорил мне таких слов. Не смотрел на меня так, словно я была самым драгоценным сокровищем в мире.

– А у тебя руки мага, – ответила я, переплетая наши пальцы. – Всегда теплые, всегда уверенные. Я чувствую в них ток силы, даже когда ты просто берешь меня за руку.

Мы стояли так, держась за руки и глядя друг другу в глаза, пока Вилен не притянул меня ближе и не поцеловал снова. И на сей раз уже без той пылкости, но это было куда как более будоражуще. Глубже. Теснее.

Его ладони скользили по моей спине, по плечам, очерчивая контуры тела через ткань. Я же обвила его шею руками, с удовольствием запускала пальцы в волосы на его затылке, пропускала между пальцев короткие жестковатые пряди.

– Можно? – спросил он, касаясь первой пуговицы на моем платье.

Я кивнула, не доверяя своему голосу. Одна за другой, пуговицы поддавались его пальцам, и платье постепенно раскрывалось, обнажая нижнюю рубашку. Я стояла, затаив дыхание, пока он не закончил. Платье соскользнуло с плеч, и я осталась в одной рубашке, чувствуя себя одновременно уязвимой и странно освобожденной.

– Ты так красива, – прошептал Вилен, и его взгляд был таким искренним, что сомнения растаяли вконец.

Я потянулась к застежкам его рубашки. Мои пальцы слегка дрожали от переизбытка чувств, но он терпеливо ждал, пока я справлюсь с каждой. Наконец, ткань разошлась, открывая его грудь – сильную, с редкими темными волосками и шрамом, пересекающим правую сторону.

– Откуда это? – я осторожно коснулась рубца.

– Старая история, – он поймал мою руку и поцеловал запястье. – Еще с войны.

Я провела пальцами по шраму, чувствуя под ними неровность кожи.

– Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти.

– А мне нет, – покачал головой Вилен. – Каждый шрам, каждый поступок, каждая ошибка привела меня к тебе. К этому моменту. Я бы прошел через все заново, если бы в конце пути была ты.

Его слова тронули что-то глубоко внутри меня. Я обвила руками его шею снова и поцеловала, вкладывая в этот поцелуй все, что не могла выразить словами.

Мы медленно опустились на постель, не разрывая объятий. Свеча на столике отбрасывала мягкий свет, превращая наши тени в единый силуэт на стене, и мне показалось это дико символичным.

Вилен лег рядом со мной, приподнявшись на локте, и просто смотрел, словно хотел запомнить каждую черточку моего лица.

– Я никогда не думал, что снова смогу чувствовать так, – признался он, проводя пальцем по моей щеке. – После всего, что было, после всего, через что я прошел... Я думал, эта часть меня умерла. А потом появилась ты.