Теперь же я подыскивала что-нибудь в подарок и для Вилена. До начала новых представлений оставалось совсем немного времени, и я хотела успеть.

– Идите ближе к площади, а я еще раз пройдусь, – велела я Дульсе с детьми. – Поищу для Вилена подарок.

– Сильно не задерживайся, – бросила Дулься, прежде чем мы разошлись.

Я направилась вдоль торговых палаток, выглядывая, чтобы тут еще интересного.

– Госпожа Нина! – окликнул меня незнакомый мальчишка, пробираясь сквозь толпу. – Госпожа Нина!

– Вы мне? – я удивленно поглядела на него.

– Вам записка, – он сунул мне в руки листок, на который я уставилась в абсолютном непонимании.

– Что? От кого?

Но мальчишка уже скрылся в толпе.

Я нахмурилась. Кто этот мальчик, и откуда он знает меня? Хотя… если подумать, то среди посетителей пекарни было много людей. Может, я его просто не узнала?

Развернув листочек, я прочитала его содержимое.

“Нина, ты срочно нужна в таверне!”

Ни подписи, ни чего-то еще. От кого это?

Я снова оглядела толпу… Может, от Вилена? Он отделился от нас в какой-то момент, встретив кого-то из знакомых. Мы договорились увидеться чуть позже… Почерк Вилена я не очень-то знала. Видела только короткие записи несколько раз, оставленные его рукой.

Ладно, все равно стоит поторопиться. Явно это кто-то из своих, никто другой в запертую пекарню бы не попал.

Только схожу, проверю, что случилось и для чего я понадобилась. И сразу вернусь к представлению.

Может еще успею и для Вилена чего прикупить…

Таверна оказалась заперта. Интересно… если кто-то уже вернулся, зачем закрылся изнутри?

— Вилен? — позвала я, заходя внутрь. В зале было темно, только в коридоре светильник настенный, магический, горел. Значит, кто-то недавно мимо прошел.

В ответ мне никто не отозвался. Я оставила ключи и свой кулек с покупками на столе и отправилась на второй этаж. Может, он в комнате?

По лестнице поднялась и головой качнула. Ну да, вон в мансарде свет горит.

— Вилен? Ты чего не откликаешься, я тебя зову, а ты молчишь! — фырчала я, поднимаясь в мансарду. Дверь толкнула, на ходу с плеч платок стягивая. Что-то даже упрела под вечер, на улице душно стало. Может, гроза будет?

В комнату прошла, взглядом обвела. Не поняла ничего. А где..?

— Ну здравствуй, Нина, — раздался голос позади, от коего у меня все нутро перевернулось.

Я замерла, не в силах заставить себя обернуться. Взглядом зашарила по комнате в поисках того, чем защититься можно, но как назло, кроме подушек и теплого пледа на кресле, ничего здесь не было!

— Что же ты, не рада меня видеть? — скрипнула половица, он сделал шаг ближе.

Я порывисто обернулась, шаг назад сделала.

— Якуб, — имя ненавистное само с губ сорвалось.

Он изменился с последнего раза, как я его видала. Осунулся, кожа как-то посерела что-ли. Под глазами круги. А сами глаза точно стеклянные. И в том стекле плескалось столько злобы и торжества, что мне дурно стало.

Я сделала еще шаг дальше от него, на что Якуб усмехнулся. Кинула быстрый взгляд на все еще открытую дверь, рядом с которой он и стоял. Но это не осталось незамеченным. Он толкнул ее, словно отрезая мне последний путь к бегству. Створка захлопнулась, и его ухмылка стала шире.

— Что ты здесь делаешь? — я старалась говорить ровно и строго, но голос все равно предательски дрогнул, выдал волнение.

Я снова обвела комнату быстрым взглядом… Ваза, книга, забытая чайная ложка. Окно за моей спиной, но здесь все равно что третий этаж, я попросту убьюсь, если прыгну в него. И людей, как назло, сейчас на улице нет, все на ярмарке, чтобы на помощь позвать.

— Да зашел вот… забрать свое. — Хмыкнул он, обводя меня взглядом. От макушки до пят и обратно.

— Здесь ничего твоего нет, — заявила ему строго.

— Вот здесь я с тобой не соглашусь, — он оторвался от стены и сделал шаг в мою сторону. Я синхронно отступила. — Я первым на тебя взгляд положил. Давно уже. И ты мне отвечала. А теперь ломаешься.

— Якуб, я замужем за Виленом. Мне казалось, что этот вопрос давно закрыт. Мало тебе было стражи в тот раз?

Еще один его шаг ко мне и мой от него.

— После пары недель в застенках, я понял, что просто с ума по тебе схожу, — его раскосые глаза блеснули голодом. А в голосе прозвучала настоящая мука. — Ты меня приворожила? Признавайся…