— Полную автономию Угрюма. Снижение налогов на пятьдесят процентов. Право свободной торговли с любыми княжествами. И моё личное покровительство от любых… недоброжелателей.

Пауза затянулась. Сабуров ждал, мысленно просчитывая варианты. Согласится ли Платонов? Или придётся применять иные методы убеждения?

— Знаете, граф, мне всегда было интересно, — заговорил наконец Прохор. — Покойный князь отличался… своеобразным подходом к управлению. Особенно в последние месяцы. Казни, конфискации, странные приказы… А вы всегда были рядом, помогали ему. Даже когда отправляли висельников умирать в Пограничье с невыполнимыми задачами.

К чему он клонит?

— Это было решение князя, я лишь исполнял его…

— Конечно. Вы всегда были исполнительным. Интересно, что ещё вы исполняли? Вот, например, недавние события в Сергиевом Посаде. До нас дошли слухи об ужасной трагедии. Взрыв прямо во время Гона. Сотни погибших.

Откуда он знает?! Новости не могли дойти так быстро!

— Не понимаю, какое отношение Владимир имеет к событиям в Сергиевом Посаде, — Сабуров старался говорить твёрдо. — Это чужое княжество и чужие проблемы.

— Разумеется. Чужие проблемы. Особенно теперь, когда князь мёртв и не может ответить на неудобные вопросы. Как удачно, что он умер именно сейчас. До того, как могла всплыть правда о… чём бы то ни было.

Он слишком много знает. Или всё же блефует?

— Боярин Платонов, — голос Сабурова похолодел. — Я делаю вам щедрое предложение. Было бы… неразумно от него отказываться. Угрюм — маленький острог в Пограничье. Уязвимый. Беззащитный. Особенно перед лицом княжеской власти.

— Во-первых, это угроза, граф? Как в тот раз, когда вы обещали, что в следующий раз верёвка будет покрепче? А, во-вторых, уже не такой беззащитный. В конце концов, даже Гон не смог нас сломить.

— Это констатация фактов. Покойный князь, при всём его… своеобразии, оставил обширные планы касательно вашего поселения. Документы, приказы, распоряжения. Они ведь могут пойти в ход…

— Знаете, граф, — голос Прохора стал задумчивым. — Я вспоминаю нашу последнюю встречу. Помните? Вы сидели в моей машине. Полуголый. Дрожащий. Подписывали документы об уплате налогов трясущейся рукой. Забавное было зрелище. Особенно на контрасте с первой нашей беседой.

Сабуров почувствовал, как кровь прилила к лицу. Воспоминание об этом унижении жгло похлеще любого огня.

— Тогда я мог убить вас, — продолжал Прохор. — Мог оставить ваш труп на лесной дороге. Но я сохранил вам жизнь. Знаете почему?

Граф молчал, стискивая зубы.

— Потому что мёртвый человек бесполезен. А живой… живой может принести пользу. Как это сделали вы, например. Хорошо, что дар подвёл покойного князя, верно?.. Думаю, разумному человеку стоит осознать, что некоторых людей лучше не трогать. Не стоит плести сеть из интриг, которая может задушить его самого.

Он угрожает мне! Этот щенок осмеливается угрожать!

— Вы забываетесь, Платонов, — прошипел Сабуров. — Я больше не безоружный чиновник в вашей машине. Я — правитель Владимирского княжества!

— Временный правитель, — поправил Прохор. — В очень шатком положении. С множеством врагов. И поверьте, граф, если вы вздумаете идти по стопам Веретинского… Что ж, случайности, как вы сами сказали, происходят постоянно. Даже в хорошо охраняемых дворцах. Даже с правителями целых княжеств. Помните, как вы говорили мне перед отправкой в Угрюмиху: «Можешь попрощаться с семьёй. Мы ведь не звери какие…» Так вот, граф, я тоже не зверь. Но и не тот мальчишка, которого вы пытались сломать.

— Вы… вы угрожаете мне убийством?

— Я констатирую факты, — в голосе Прохора слышалась холодная усмешка, эхом повторяющая слова самого Сабурова. — Впрочем, довольно об этом. Благодарю за щедрое предложение, граф, но вынужден отказаться. Мы оба знаем цену таких предложений. Угрюм справится своими силами. Удачи вам в новой должности. Постарайтесь продержаться дольше предшественника.

Короткие гудки. Платонов бросил трубку.

Сабуров медленно опустил магофон, чувствуя, как дрожат руки. Не от страха — от ярости. Этот мальчишка! Этот сопляк! Он не просто отказался — он унизил его, напомнив о том позоре на лесной дороге.

«Но хуже всего то, что он прав, — с горечью подумал граф. — Моё положение действительно весьма зыбкое. И конфликт с героем Пограничья — последнее, что мне сейчас нужно».

Михаил Фёдорович откинулся в кресле, массируя виски. Платонов оказался опаснее, чем он думал. Умный, проницательный, решительный. И, судя по намёкам, прекрасно осведомлённый о том, что князя убил именно он, Сабуров.

Придётся пока оставить его в покое. Но это не конец. Рано или поздно он совершит ошибку. И тогда…