Пробирало от того, что я был там. Не как сейчас, в театре восковых фигур, а по настоящему. Загнанный зверёк, поселившийся в душе у каждого выживающего в сошедшем с ума мире, вновь проснулся и навострил ушки. Проступило чувтство беспомощности и подкрадывающейся паники.

Захотелось оказаться на месте Тани и просто побежать прочь.

Но я не стал этого делать. Я пришёл за ответами, и я был готов их получить.

— А разве ты ещё не понял, Полярис? — спросил Мирт. — Чума, Война, Голод и Смерть…

— Расскажи ему настоящую теорию Хостера-Олега. Он разрешил, — сообщила Лена.

— Тогда слушай, что на самом деле случилось в последний день этого мира, и что на самом деле такое Город…

— Я начну издали, — начал Мирт. — С того, что ты уже вспомнил. Хотя в те времена, когда всадники гуляли по планете, их никто ещё так не называл.

— Ты знаешь, почему это началось? — перебил я. — Только не рассказывай про лаборатории с биологическим оружием.

— Нет, — погрустнел Мирт. — Первопричину, то есть есть пришествие первого всадника, мы так и не нашли. Олег ссылается на календари майя, второе пришествие, писание и последнее испытание человечества. Я во всю эту эзотерику не лезу. Но есть косвенные факты, которые дают понимание… а, сейчас, скажу проще.

Я отметил, что неуютно себя здесь он не чувствовал. Как и Лена, выглядящая откровенно скучающей.

— Помнишь, я тебе показывал трюк с велосипедами?

— Представить нужное, быть уверенным в том, что всё так и будет. Призывал так как-то себе такси.

— Это хорошо работает на высоком эхо, хоть местные редко знают о такой фишке. Но это работает не только там. Это срабатывает и в первом эхо, даже когда по Городу гуляют стиратели, и магии вообще почти нет. И это работает в нулевом мире.

— Ага, вся моя жизнь буквально подтверждает это, — саркастично усмехнулся я. — Прям успех за успехом.

— Слушай, я не стану тебе перечислять гору религиозных учений о материальности мысли, всякие трансерфинги, секреты и прочие нью эйджи. Я простой парень и говорю как сказали мне. Если мы сейчас будем об этом дискутировать, только время зря потеряем.

— Теория, которая строится на недоказанных фактах — хрень, прости приятель. Но я слушаю тебя дальше.

— Как я уже сказал, мы не знаем, почему всё это началось. Но ты помнишь, что было дальше. Не успело человечество оправиться от эпидемии, пришла бессмысленная война, которая была нужна всем, кроме простых людей, на которых она и обрушилась. Затем — последствия в виде ужасов экологической катастрофы, стихийные бедствия и голод.

Предположим, все эти мистики и учения были правы. Предположим, мысль действительно материальна. Большая половина планеты к тому моменту буквально ненавидела свою жизнь и весь мир. Все теряли близких. Тех, кто наживался на этом было несоизмеримо меньше.

Один простой человек не способен кардинально поменять правила игры. Но если поменять правила отчаянно хочет большая половина всего человечества…

— Случается «несбывшаяся» в масштабах планеты, — понял я.

Мирт мрачно кивнул.

— В масштабах планеты власть одного человека может быть и ничтожна, но против воли миллиардов людей, даже с эхо нулевого мира влияния будет достаточно, чтобы в корне изменить всё. Что случается дальше происходит в таких случаях — ты видел в масштабах города. Признаки те же. Повышение резонанса Шумана, искажение восприятия времени… помнишь, как ускорился ход времени в последние дни?

Мне вспомнились собственные подозрения о том, что время стало течь быстрее, когда появился разлом. Действительно, сходство есть. Только разный масштаб.

— Тогда появление Города — это естественный процесс, и мы должны ему радоваться? — спросил я.

— Увы, нет. Этот процесс был неправильным, Полярис. — мрачно сказал Мирт и медленно пошёл вперёд, разводя руками. — Что, если прежняя реальность это точно такой же Город, успевший разрастись до размеров вселенной? Я не стану говорить банальности из религий о сотворении мира. Но если предположить материальность мысли….

Он сделал паузу, а я осмысливал сказанное. А я и забыл, насколько это место мрачное. Унылые лица редких людей. Страх. Сами улицы — полупустые. Что может быть хуже?

— В глобальных вопросах, задевающих планету в целом, влияние одного человека ничтожно, — продолжил он. — Однако когда апокалипсис, пришедший к нам, заставил большинство людей возненавидеть мир, и начать отчаянно мечтать о хорошем — появился Город.

— Скорее, не мечтать о хорошем, а молить, чтобы «этот ужас наконец закончился, и началась нормальная жизнь».