«Спасибо, кэп, — мысленно огрызнулся я. — Альтернативный выход сейчас только один — в окно. Второго этажа. Башкой вниз. Так что давай без советов, просто работай».

Я невольно шагнул назад, рука крепче сжала рукоять Искры. Сердце не колотилось — оно будто провалилось куда-то в пятки, а вместо него в груди застыл холодный свинцовый комок. Не страх. Предельная, звенящая концентрация, при которой мозг переходит в режим ускоренной съемки, просчитывая варианты со скоростью суперкомпьютера. И все варианты, которые он выдавал, были, мягко говоря, не очень.

Тем временем Аристарх, проигнорировав меня, как досадную помеху, медленно, с грацией сытого удава, двинулся в сторону Арины. От него волнами исходил тот самый сосущий холод Пустоты. Он не спешил, наслаждаясь моментом, предвкушая, как сломает волю и выпьет жизнь из единственного существа в этом мире, способного ему противостоять.

Желваки заходили под кожей на моих скулах. Разделить нас. Не дать ей помочь мне, не дать мне помочь ей. Старо, как мир, но, черт побери, эффективно.

— Принцесса, займись главным! — рявкнул я, отступая еще на шаг и упираясь спиной в массивный, как мамонт, дубовый стол. — Этих я пока поразвлекаю!

Не оборачиваясь, Арина коротко кивнула. Вокруг ее фигуры уже начало собираться золотистое, теплое сияние. Она готовилась к своей битве, к противостоянию аур, к поединку, в котором решалось все.

А у меня начинался свой «праздник». Сократив дистанцию, первый из телохранителей слева нанес удар — не быстрый выпад, а тяжелый, мощный замах сверху вниз, рассчитанный на то, чтобы проломить и блок, и череп под ним. Парировать я не стал. Пытаться остановить эту железяку Искрой — все равно что ловить лбом летящий лом. Вместо этого я нырнул в сторону, уходя под его замах. Двуручный меч с оглушительным треском врезался в столешницу, выбив из нее фонтан щепок.

Я уже был на другой стороне стола, используя его как барьер. Отлично. Прекрасно. Четверо на одного в комнате, забитой тяжелой дубовой мебелью. Это не бой на мечах, а, чтоб его, городские бои в миниатюре. А в этом я кое-что понимаю.

Мое рявканье она услышала. Не тратя ни секунды, пока я изображал из себя юркую мышь перед котом-переростком с двуручным тесаком, Арина шагнула навстречу Аристарху. Без криков и боевых поз она просто расправила плечи, и из нее ударил свет.

Хлынувший поток не имел ничего общего с мягким сиянием для исцеления или точечными импульсами для моих «генераторов». Это был взрыв чистой, концентрированной жизни. Золотистый, почти осязаемый свет хлынул из нее во все стороны, как от сверхновой, на мгновение превратив мрачный кабинет в залитую полуденным солнцем поляну. Воздух наполнился запахом озона, нагретой хвои и чего-то еще — неуловимо древнего и правильного.

Аристарх, уже протягивавший к ней свою тонкую аристократическую руку, отшатнулся, будто наткнулся на невидимую стену. Его хищная улыбка сползла с лица, сменившись брезгливым удивлением, как у гурмана, которому в дорогом вине попалась муха.

Черное марево, клубившееся вокруг него, столкнулось с золотым сиянием Арины. И началось самое странное сражение из всех, что я видел.

Сражение шло не в привычном понимании. Никаких огненных шаров или молний — лишь чистое, безмолвное противостояние двух противоположных начал. Теплая, живая, созидающая аура Арины давила на ледяную, мертвую, высасывающую ауру Аристарха. Его Пустота пыталась поглотить ее Жизнь. Ее Жизнь — выжечь и заполнить его Пустоту.

Воздух между ними загустел, пространство пошло рябью, искажая и преломляя свет свечей под немыслимыми углами. Это напоминало марево над раскаленным асфальтом, только в этом мареве сталкивались два мира. Там, где золотой свет соприкасался с черной дымкой, вспыхивали и тут же гасли крошечные, бесшумные искорки.

Аристарх остановился, не в силах подойти к ней. Ее поле, ее аура стала для него непреодолимым барьером, который, судя по исказившемуся лицу, причинял физическую боль. Она сдерживала его, не давая использовать смертоносные способности на полную катушку.

Но и сама она оказалась заперта.

Ее лицо побелело, на лбу выступили бисеринки пота. Неподвижная, как статуя, она вложила всю себя, всю волю и силу в поддержание этого хрупкого, дрожащего баланса. Вся ее энергия уходила на то, чтобы не дать чудовищу сделать еще один шаг. Она стала живым щитом, сдерживающим готовый взорваться ядерный реактор, но этот щит истончался с каждой секундой.

Она не могла помочь мне. Я не мог помочь ей. Мы были в одной комнате, разделенные невидимой стеной, и каждый вел свой собственный, отчаянный бой на выживание.

Между ними образовалась зона магического вакуума, «мертвого штиля», где их силы взаимно гасили друг друга. Сложилась патовая ситуация, в которой проиграет тот, у кого первым кончатся силы. И я был уверен: запас прочности у этого ходячего мертвеца куда больше, чем у живой девчонки.

«Фиксирую создание локализованного поля нейтрализации. Две противоборствующие энергетические сигнатуры уравновешивают друг друга. Интересный феномен, — прокомментировала Искра, пока я уворачивался от очередного удара, снесшего угол стола. — Похоже на аннигиляцию материи и антиматерии на энергетическом уровне. При нарушении баланса возможен неконтролируемый выброс энергии. Рекомендую находиться на максимальном удалении в момент предполагаемого коллапса».