— Мор сам пришёл с пяток лет назад, поди, потому как топь не высушенная у стен растеклась, — голос кузнеца недовольно понизился. — Да за день и иссяк, всё спасибо магистру. Неча с больной головы на здоровую-то пенять.

— Да-да, конечно, — заскрежетал металл: надо думать, собеседник попытался почесаться, но запамятовал, что закован в доспех. — Знаю я, что ты на него как проклятый пашешь уже сколько лет, старина, а значит, не доказать тебе правды. Как говорится, кто во что хочет, в то и верует. Да только шила в мешке не утаишь: ясно дело, кому ещё на роду написано хвори разносить по свету — тому, кто эти хвори может творить.

— Полно, — телега дёрнулась: это Спар отмахнулся от надоедливого стража. — Уж коль Его Высочество высоко ценит Захарию, то тебе и подавно не мешало бы.

Неприятный хохотнул, и от этого звука у Макса внутри всё перевернулось: похожим образом Стёпка выражал своё отношение к словам или поступкам окружающих, которые не просто считал неприемлемыми — абсурдными.

— Его Высочество мне не образец. Не настали и не настанут никогда времена, когда потомок древнего рода Блюмстейрнов равнялся на поганого содо…

— Ты давай-ка потише с такими речами, Рыжий, — подошёл третий: приказ принадлежал человеку явно взрослому и, что немаловажно, строгому, ибо в каждом звуке чувствовалась военная закалка. — Его Королевское Высочество принц Айгольд — твой будущий король и будет править тобой, твоим родом и твоими детьми, как и всеми нами, мудро и справедливо. Так что не сметь подобных слов по отношению к правящей династии на своём посту больше произносить, или я тебя под трибунал отправлю — до седьмого колена потомки Блюмстейрнов помнить будут. Ясно тебе?

— Так точно, — буркнул Рыжий.

— Что у вас тут? Путник? — командир городской стражи (а это, судя по всему, был командир) наклонился к Максу и внимательно осмотрел. Дыхание у него свежестью не отличалось, но хоть спиртным не веяло, как это обычно описывали в своих фантастических книгах современные писатели. — Да, пострелёнок совсем. Но не моложе госпожи Ринары, так что всё с ним будет в порядке. Бимлед, почему повозка не осмотрена?

— Так ведь тут…

— Вижу я, что тут. Господин Путник, — командир осторожно коснулся чужого плеча, и Максим совершенно искренне вздрогнул от неожиданности и испуга. — Тише ты, тише, свои. Как себя чувствуете?

— Плохо, — севшим от ужаса голосом ответил парень, сильнее сжавшись под натиском внимательного и непреклонного взгляда, пристально его изучавшего.

— В наши обязанности входит осмотреть транспорт, на котором вы едете, господин Путник, поэтому придётся ненадолго сойти с него, — глаза командира были удивительно ясными, хотя лицо уже трескалось морщинами. — Разумеется, ваши личные вещи мы трогать не будем и поверим на слово, но вы скажите: везёте ли вы в своей… своём багаже оружие или магические предметы?

— Н-нет, откуда у меня, — проблеял Макс, спускаясь с повозки: от переживаний колени его подкосились, и парня только благодаря быстрой реакции охранников удалось поймать и поставить на ноги.

— Что вы тогда везёте?

— М-мои… плавки. Ещё полотенце, очки…

— Это может быть использовано как оружие или материал для запрещённых магических артефактов, господин Путник?

— Не знаю, — честно ответил Максим, прижимая к себе сумку. — Вряд ли, товарищ командир.

— Хорошо. Бимлед, Рыжий, осмотрите телегу. А тебе, Каглспар, приветствие от гарнизона города Эпфира.

— И тебе, Друммер, — кузнец кивнул ему приветливо. — От гильдии кузнецов Эпиршира. Как у вас тут житьё-бытьё?

Досмотрщики, вороша сено, быстро обшарили повозку какими-то палками-посохами — к массивным концам крепились тяжёлые необработанные кристаллы, светящиеся равномерным голубоватым светом (походу, местный аналог металлодетектора) — и, ничего подозрительного не найдя, отошли от телеги с общим выражением крайнего удовольствия. Очевидно, пустая повозка в торговый день казалась им слаще мёда — ни накладных, которые необходимо читать и проверять, ни неприятностей такой транспорт не сулил. Каглспар и Друммер закончили беседовать, пока молодой Бимлед с некоторым подобострастием помог Максиму забраться обратно, обменялись прощальными рукопожатиями, и кузнец, махнув им с пожеланием удачи рукой, вскарабкался на облучок и хлопнул вожжами.

Плуша воспринимала город положительно — любовь к большому скоплению людей и других лошадей отчётливо проявлялась в том, как бодро и с нахрапом шагнула она на массивный крепостной мост. А Путник, всё ещё сжимая свою ношу с неистовой силой, пытался восстановить дыхание и пульс.

— Хорошо отыграл, молодец, — тихо сказал Спар, когда отъехали на достаточное от поста расстояние. — Даже я поверил.

— Я не играл, — выдавил Макс, борясь с несвоевременно подступающей панической атакой. — Просто подумал, что буду делать, если в вашем королевстве предусмотрена смертная казнь за контрабанду.