Мы остались вдвоём у края небольшого дворика, над которым всё ещё витал лёгкий запах гари.

— Ну что, Лунный мальчик, — сказала она, не глядя на меня. — Очки доверия восстановлены?

— Думаю, я поднялся в глазах коменданта до уровня «возможно, не мерзавец», — хмыкнул я. — Это прогресс.

— Я же говорила, что амулет на удачу, — усмехнулась она. — Хоть ты его и потерял.

Мы немного помолчали. Ильга отвернулась, изучая какое-то ползучее растение, что забралось аж на третий этаж. Я смотрел на неё краем глаза. Она была серьёзна. Брови чуть сведены, голос — спокойный, но с тем оттенком, который Пламенники обычно прятали за фейерверками и проклятиями. Печаль. Настоящая.

— Ты ведь знаешь, — сказала она, — Меннар погиб. Малый с огненной жилкой. Всегда думал, что если быстро двигаться, огонь не успеет за тобой. Не успел. Ни он, ни мы. Склад обрушился прямо на него.

Я кивнул.

— Жаль. Он был… хороший.

— Он был мой. Не в смысле — мой-мой. Но я отвечала за него. Учила, тащила, пинала. — Она резко вдохнула. — Поэтому если кто-то посмел устроить это — я найду его. Сожгу. И даже не моргну.

— Звучит как начало красивой истории о мести, — сказал я. — Главное, чтобы я снова случайно не оказался главным подозреваемым.

— Вот именно, — она посмотрела на меня. — Потому что кто-то очень хотел, чтобы ты им стал.

Я молчал. В голове всплыла старая фраза Салине на одной из лекций: «Подозрение — это оружие. Главное, в чьих оно руках».

— Это неудивительно, — сказал я. — Меня не все любят. Я чужой в собственном клане и бастард. Для кого-то — кость в горле и выскочка, для других — напоминание о старых ошибках. Подставлять меня уже скоро станет правилом хорошего тона.

Ильга шагнула ближе.

— Пока ты таскался по Ржавой кости, я тоже здесь не теряла времени. Поговорила кое с кем, расспросила о ночи пожара. И кое-что выяснила.

Я нахмурился.

— Говори.

— Ночью подходил один парень в тёмном плаще. Не Пламенник, не Белотканник. И не страж. И в охране его тоже не было.

— Не тяни, — поторопил я. — Ко это был?

— Он из Альбигора. Один из ваших. Молодой. Ходил вокруг, как будто что-то высматривал. Его заметили, но не обратили внимания. А вскоре раздался взрыв…

— Имя?

— Они не запомнили. Темно было. Но один запомнил лицо. Сказал, он ушёл на вылазку к ретранслятору. С твоим отрядом.

Я напрягся. Список лиц, с которыми я ходил туда, был коротким.

Из мужчин-Альбигорцев только ассистент Салине, я, Тар и…

— Дерьмо.

Ильга повернулась, прищурилась, и взгляд её упал на внутренний двор форта. Я последовал за ней.

— Вот же он, — сказала Ильга. — На него мне указали…

Через двор шёл Остен Рейвель. Наплечники, перевязь, меч. Смотрел прямо вперёд, не замечая нас. Как всегда — замкнутый, сдержанный, погружённый в свои мысли.

— Ты уверена? — спросил я.

— Мне указали на него.

Комнаты магистра Салине были самыми тихими в форте. Даже слишком. Магия порой требовала абсолютной тишины.

Салине стояла у окна и читала один из журналов, который мы достали в разрушенной лаборатории. Юрг Ной сидел в углу на краешке кресла, будто это кресло могло его укусить. Он не любил замкнутых пространств и разговоров без свидетелей. Особенно когда речь шла не о боевых построениях, а об интригах. Особенно — когда под подозрением был один из своих.

— Закрой дверь. Ром, — бросила Салине, даже не повернувшись.

Щелчок замка был почти символическим: после таких разговоров двери не открываются просто так.

— Говори, — сказала она. — Только быстро и по делу.

— Не думаю, что это вам понравится, — начал я, подойдя к столу. — Но выбирать уже поздно. Есть кое-какая зацепка по пожару.

Я рассказал всё. Про разговор с Ильгой, про слова сторожа, про силуэт возле склада, про совпадение с тем, кто был со мной на вылазке. И про то, как Ильга узнала лицо.

— Остен Рейвель, — выдохнул Юрг, не веря своим ушам. — Ты уверен?

Я замолчал на мгновение — и вдруг понял, что в ту ночь, на вечеринке и в начале пожара я его не видел ни разу.

— Не уверен. И поэтому пришёл к вам. Не хочу разбрасываться обвинениями, особенно с учетом того, что в прошлом у нас с Остеном был конфликт.

Салине и Юрг переглянулись.

— Нет. Не может быть, — покачал головой командир. — Остен — боец. Он не из тех, кто вредит клану. Да и зачем ему это?

— Не знаю. И поэтому пришёл к вам, — отозвался я. — Остен после изгнания из Альбигора словно ходит в собственной тени. И тень эта растёт.