Григорий Мартынович молча впитывал информацию, изредка задавая короткие вопросы. У складов он остановился:

— Охрана имеется?

— Дружинники. По двое на смену.

— Как ведётся учёт товаров?

— Есть приходно-расходные книги.

— А кто имеет к ним доступ?

— Захар — управляющий острога, его помощники, я, командир дружины Борис.

— Как часто проходят проверки?

— Раз в неделю.

Крылов покачал головой:

— Удивительно, что вас ещё не обокрали до нитки.

— Обокрали, — спокойно признал я. — Во время последнего Гона. Но воров поймали и казнили. С тех пор желающих не находилось.

— Казнили? — он повернулся ко мне. — По суду?

— Какой суд во время осады, Григорий Мартынович? Разве что военно-полевой. Мы поймали с поличным двух подонков, которые обворовывали детей и вдов. Как воевода острога я принял решение в соответствии с имеющимися у меня по закону полномочиями.

Крылов помолчал, потом кивнул:

— Военное положение. Понимаю. Но сейчас-то мирное время.

— Относительно мирное, — поправил я, — это Пограничье. Тут всегда война — с Бездушными, с природой, с человеческой алчностью. Но да, нужны законы и система их исполнения. Для этого вы здесь.

Мы вернулись в трактир с «изобретательным» названием «Кружка и кость». В вечерний час тут было многолюдно — работники с до сих пор функционирующего, хоть и в урезанном составе, патронного производства, артель плотников со стройки новых домов, несколько охотников на Реликты. Крылов окинул зал профессиональным взглядом, отметив все выходы и потенциально опасных посетителей.

За кружкой сбитня я рассказал ему о трёх серьёзных инцидентах последнего времени.

— Первый случай — некий Варфоломей Честнов, он же Иннокентий Дурносвистов. Бывший недоучка-семинарист, который во время Гона начал проповедовать, что нашествие тварей — божья кара за грехи. Требовал изгнать всех магов за стены, утверждая, что Бздыхи уйдут сами.

— И что с ним сделали?

— Показательно разбил его аргументы фактами на глазах толпы, но потом обнаружил в его ауре следы ментального воздействия — Кощей подсадил ему эти идеи. После снятия внушения отправил к нашему священнику отцу Макарию на перевоспитание.

Крылов задумчиво кивнул:

— А второй случай?

— Паства этого Дурносвистова слишком сильно прониклась его идеями о вреде магии. Напали на нашего штатного мага-метаморфа. В темноте приняли его за алхимика. Это была самая большая их ошибка, — злорадно улыбнулся я. — Получили по зубам и в качестве наказания также отправились отрабатывать трудовую повинность.

— Понятно.

— Ну а третий случай — это месмерист по кличке Иуда и его подельник. Создали целую схему — воровали продовольственные карточки, используя ментальные способности, чтобы жертвы забывали о краже. Потом торговали ворованной едой среди беженцев. Мы выследили их, когда они полезли на склад с алкоголем. Как раз об их казни я и говорил вам.

Григорий Мартынович кивнул и отпил сбитня:

— Подобные дела всегда разбираете лично вы?

— Когда узнаю о них — да. Но сколько остаётся в тени? Мелкие кражи, драки, мошенничество… Борис пытается следить за порядком силами дружины, но у них другие задачи. Нужна отдельная структура.

— Что ж, картина ясная, — Крылов откинулся на спинку стула.

— Если ясна, с чего планируете начинать?

— С подбора людей, — философски отозвался собеседник. — Нужны стражники для патрулирования и поддержания порядка. И отдельно — следователи для сыскной работы.

— Логично. Проблема лишь в том, что большинство местных умеют только с Бездушными воевать. Ловить воров и раскрывать преступления — совсем другое ремесло.

Бывший начальник Сыскного приказа хмыкнул:

— В Туле та же история была. Из десяти кандидатов один годный, и то если повезёт. Ладно, завтра глянем на вашу молодёжь. Посмотрим, что из них можно сделать.

К утру в цитадели собралось человек тридцать желающих. В основном молодые парни из местных, несколько бывших Стрельцов-ветеранов, пара беженцев из Сергиева Посада.

Крылов устроился за столом, я встал у стены, наблюдая и не вмешиваясь. Мне хотелось понять, как именно будет проверять соискателей мой новый протеже, и на что будет смотреть.

Григорий Мартынович вызывал кандидатов по одному. Первым вошёл коренастый парень лет двадцати пяти, краснощёкий и крепкий, просто кровь с молоком.

— Имя? — спросил Крылов.

— Семён Рябов, Ваше Благородие.

— Почему хочешь в стражу?

— Так это… Платить же будут? И дело вроде не пыльное — по улицам ходить, за порядком следить.