— Стой! Я стреляю… Стой, пожалуйста… — срывающимся голосом повторял Ашот, пятясь. Дирижер шел на него, но палец хозяина клуба так и не нажимал на спуск.

Может быть, именно это и спасло ему жизнь. Ведь в патроннике был самодельный заряд солью. Когда-то это помогало усмирять пьяных дебоширов — хватало пары хлопков в потолок, и самые буйные оседали. Один раз, ещё в девяностые, он даже отогнал так грабителей. Но против этого — никакая соль не поможет. Разве что в глаза попасть, а если у него под очками действительно красные, нечеловеческие глаза, то и это бесполезно. Так размышлял бармен.

Дирижёр шёл прямо на него, совершенно спокойно, как будто знал исход заранее. Ашот не выстрелил. Незнакомец одним коротким движением выхватил у него дробовик, согнул железо, будто детскую игрушку, и отшвырнул в сторону. Затем развернулся и молча сел за руль, завёл двигатель. Кроссовер резко тронулся и, не включая фар, растворился в темноте улицы.

— Коля-джан… — прошептал Ашот, чувствуя, как по щекам катятся слёзы. — Прости, Коля-джан… я не смог…

Ашот не мог знать, что даже если бы он выстрелил, Шульгина это бы не спасло. Савченко только прикончил бы его самого, без колебаний. Но цель у Дирижера была сегодня иной. Убивать случайных людей — не входило в задачу. Савченко действовал расчётливо: его интересовал «материал» для профессора Ландера.

А где искать левшу проще всего, как не в бильярдной? Стоит лишь присмотреться — тот, кто держит кий левой, сразу выделяется. Сегодняшний вечер оказался для Савченко удачным: здоровый, крепкий парень уверенно бил по шарам одной левой. Такой экземпляр был находкой. И теперь он вёз его в лабораторию профессора.

Ландер будет доволен. И даст дозу…

Такси мягко притормозило у кирпичного здания с вычурными арочными окнами, над входом горела пафосная и немного устаревшая неоновая вывеска: «Корона Империи». Вечерний Новознаменск жил своей размеренной жизнью, но я чувствовал, что-то не так, лишь только увидел бильярдный клуб.

Коля звал отметить своё «освобождение» из больнички, и у меня внутри было какое-то странное волнение. Мы давно не виделись, а новостей накопилось — хоть отбавляй. И, признаться, я скучал по этому мажорчику, по его самоуверенным ухмылкам и наигранной браваде.

Хотя в последнее время он был вовсе не таким, как раньше. Сильно изменился. И мне было приятно осознавать, что эти метаморфозы происходили с моей подачи, при моём непосредственном участии. Я не переворачивал мир, не рушил империй, но видел, как меняются люди рядом. Пусть это капля в море, но и она чего-то стоила. Может, в этом и заключался смысл моего перерождения: менять не всё, но ближайшее окружение. И вот так я избавил этот город от Валета и теперь вёл охоту на некоего Инженера.

С такими мыслями я расплатился с водителем, открыл дверцу и уже хотел подняться по ступенькам клуба, как вдруг уловил неладное. Из дверей «Короны» выскочили три девицы. Перепуганные, с размазанной косметикой, что-то визжат. Две метались у машины, безуспешно пытаясь её завести. Третья, не выдержав, со слезами помчалась прямо во дворы. Завидев моё такси, оставшиеся кинулись ко мне, замахали руками. Не успел я как следует выйти, как они ввалились внутрь салона, тянули водителя за рукав, между истеричными всхлипами умоляли их увезти.

Странно. Холодком повеяло внутри. Я бросился в сторону клуба.

Сбежал по ступенькам, распахнул тяжёлую дверь — и сразу в нос ударил запах крови. Для обычного человека кровь ничем особо не пахнет, но я почувствовал. И увидел…

В зале царил полумрак. Под жёлтым светом латунных ламп лежали тела. Один был пронзён кованой каминной решёткой, и вокруг него расползалась чёрная лужа. У второго голова была вывернута под немыслимым углом — словно свернули куриную шею. Третий распростёрся на спине, рубашка на груди пропиталась бурым.

И на этом фоне гремел панк-рок — из колонок доносился хриплый голос.

'Трупы оживали, землю разрывали,

Всюду выползали, дико бушевали.'

Рев электрогитары с мрачным торжеством ложился на картину смерти. Я выхватил из-под куртки пистолет, щёлкнул предохранителем и стал искать живых.

— Шульгин! — позвал я. — Твою дивизию, почему здесь так темно? Эй! А ну, не двигаться!

Я заметил шевеление.

— Не стреляйте! — послышалось из угла.

В углу, за декоративной портьерой, в темноте, стоял какой-то стул. Оттуда, дрожа, поднялся чёрный, лысоватый мужчина кавказской наружности и в фартуке. Бармен. Он судорожно вытер ладонью пот со лба, глаза с надеждой смотрели на меня.

— Я… я хозяин заведения, — пробормотал он. — Пожалуйста, вызовите полицию! Я уже звонил… они смеялись, думали, что я пьяный. Сказали — проверят, дежурного участкового пришлют. Когда он ещё освободится. Ради бога, позвоните ещё раз!

Я опустил пистолет, глядя на него.