Ведь фургон был весьма вместительный. И в последнее время доктор наук перевозил там не оборудование, не реагенты, не архивы и бумаги с исследованиями, а то, что сам профессор в мыслях стал называть «товаром». Живой товар. Он и сам морщился от этого определения, но ничего поделать не мог. Инженер платил именно за то, чтобы этот «товар» проходил обработку и превращался в нечто иное, соответствующее его особым, эксклюзивным требованиям.

Фургон остановился. На поляне уже ждали четверо. Чужие силуэты замерли возле внедорожников, руки в карманах, позы расслабленные, но взгляд чувствовался даже на расстоянии — внимательный, холодный. Ландер заметил: водителей в машинах нет.

Профессор выключил зажигание. Дождевые капли мерно стучали по крыше, и от этого казалось, будто сердце фургона глухо и тревожно билось вместе с его собственным. Дверь одного из внедорожников распахнулась.

Навстречу Ландеру вышел человек.

— Это он, — тихо сказал сам себе профессор и опустил глаза, будто всё еще надеялся избежать встречи.

— Карл Рудольфович, — с некой вопросительной интонацией произнёс незнакомец, как будто в этом были сомнения. Теперь голос у него был совсем не металлический, а какой-то дребезжащий, неприятно высокий, будто с фальшивой нотой, которая цепляет слух.

Не брутальный, не грозный, но всё же именно эта интонация пробирала холодком.

«Неприятный голос, неприятный человек» — подумал Ландер.

— Добрый вечер, — натянуто улыбнулся профессор. — Удивлён вашим приездом.

Они пожали друг другу руки.

— Честно говоря, — добавил Ландер, разглядывая человека на полголовы ниже него самого. — я представлял вас совсем другим.

— Вот как? И каким же?

— Неважно… — отмахнулся профессор. — И что за испытания вы приготовили моим подопечным?

— Не волнуйтесь, — Инженер кивнул в сторону охранников. — Это мои люди. Опытные бойцы. Посмотрим, как ваши подопечные проявят себя в спарринге с ними.

Ландер только пожал плечами, не нашёлся, что возразить. Всё это ему очень не нравилось, но высказывать это в очередной раз не имело смысла.

— А потом проверим их на послушание, — продолжил Инженер. — Насколько точно выполняют команды.

— Ради этого вы приехали лично? Я мог бы всё снять на видео и переслать вам.

— Я верю только своим глазам, — резко отрезал Инженер.

При этом его подростковая фигурка дернулась, будто кто-то её ударил, хотя на самом деле импульс, конечно, шёл изнутри.

Профессор поджал губы и пробормотал:

— Ну что ж… хорошо.

Он подошёл к фургону, потянул дверь — та с характерным скрежетом отъехала в сторону. Изнутри медленно выбрался Дирижёр. Черная повязка на глазу, лицо без единой эмоции, будто камень. Камуфляжный костюм — новый, ещё пахнущий складом, на ногах новые же берцы. Он возвышался над всеми, минимум на голову, и при этом не выглядел таким уж громилой: сухой, жилистый, с упругими движениями. Бойцы Инженера, некоторые весом далеко за сотню килограммов, казались рядом с ним неповоротливыми тушами.

— И это всё? — прищурился инженер. — Всего лишь один экземпляр?

— Есть ещё один, — пробормотал Ландер. — Но тот сыроват. Только начал с ним работать.

— Что ж. Давайте и его посмотрим.

Профессор махнул Дирижёру. Тот молча распахнул задние дверцы фургона и выволок наружу связанного Шульгина. Коля, с замотанным ртом и руками, зло зыркал по сторонам, в глазах — смесь страха и ярости.

— А почему он связан? — удивился Инженер.

— Я же говорю — сырой материал… Скорее всего, толку от него не будет. Но удивительное дело — он выдержал лошадиную дозу препарата. Я вколол удвоенную, был уверен, что закончится летальным исходом, но он…

— Зачем? — оборвал вопросом Инженер.

— Я думал, он непригоден для экспериментов. Он не левша, он амбидекстр. А мне нужны доминанты с правым полушарием… Я же вам объяснял.

— Мне не интересны ваши научные подробности, профессор. Важно одно — результат. Он сможет сейчас что-нибудь показать?

— Не знаю… Я успел провести с ним всего пару сеансов. Но насчёт послушания… он не воспринимает гипноз. Не слушается. А в остальном…

— Я всё понял, Карл Рудольфович, — резко перебил Инженер. — Вы зациклились на своём «суперчеловеке», — он кивнул на Дирижёра. — Но поймите, нам нужны не единицы. Нам нужна армия. И пока вы не наладите алгоритм работы с препаратом и методику гипноза так, чтобы их можно было пустить в серию, ваши опыты с одним человеком будут считаться провалом. Вы это понимаете?

— Ну так увольте меня, — сорвалось у профессора.

Он сам испугался этих слов, будто только что подписал себе приговор.

Инженер задержал на нём взгляд и сказал негромко, с той самой интонацией, от которой мороз пробегал по коже:

— Уволить я всегда вас успею. Только знайте, увольнение в нашем понимании — это вовсе не расчёт в бухгалтерии.

Шульгин озирался по сторонам, стоя на лесной поляне.

Вот бы вырваться, мелькнуло у него в голове. Какой-то мелкий хмырь с мерзкой физиономией, зато в дорогом костюме, командует тут всеми, будто сам Наполеон. И только когда Ландер несколько раз назвал его Инженером, до Коли дошло: «Ну ни хрена себе! Так вот ты какой, сука, северный олень».