Яна выдохнула. Ее руки дрожали, но голос был тверд:

— Понятно, капитан.

Берг молча кивнул и вышел из гостиной. А Ярослав наклонился к Яне так, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

— И еще… — прошептал он, — … если хоть один мужик в отряде косо на тебя посмотрит — я его убью. Но если ты сама кого-то соблазнишь — убью тебя.

Она нервно улыбнулась:

— Капитан Яр, да вы романтик!

Краснов фыркнул, развернулся и направился к двери. На пороге обернулся:

— Сбор завтра в пятом часу у конюшни. Опоздаешь — оставим. Возьми рацию и оденься в более подходящую для верховой езды одежду.

Когда дверь за ним захлопнулась, Яна вдруг ослабла настолько, что пришлось буквально упасть в кресло. Но в ее глазах отчетливо читался триумф — она победила не истерикой, а холодным расчетом. Теперь оставалось только не ударить в грязь лицом.

Особняк герцога Хессана возвышался над кварталом, словно каменный исполин, подавляющий все вокруг. Белоснежные стены, украшенные золотыми инкрустациями, сверкали в лучах заката, а высокие стрельчатые окна казались злобными глазами, наблюдающими за городом. Внутри царила роскошь, граничащая с безвкусицей: мраморные колонны, стены, увешанные шелковыми гобеленами с изображениями военных триумфов предков Хессана, хрустальные люстры, отбрасывающие блики на полированный паркет, тяжелые дубовые двери с резными филенками.

Рон Турвиль вошел в кабинет герцога, ощущая, как холодный мрамор пола проникает сквозь тонкую подошву сапог. В воздухе витал терпкий аромат дорогого мужского парфюма, смешанный с запахом воска от свечей.

За массивным столом, покрытым красной кожей пустынного варана, сидели трое: сам Хессан — плотный мужчина с жесткими чертами лица, седеющими висками и холодными глазами; герцог Иррик — худощавый, с маленькими крысиными глазками и вечно подергивающимся уголком рта; герцог Олдрен — высокий, бледный, с тонкими пальцами, перебирающими золотую цепочку на шее.

— Наконец-то, Турвиль, — голос Хессана прозвучал недовольно, словно он выговаривал провинившемуся слуге. — Мы начали думать, что ты решил скрыться в своем особняке, как крыса в норе.

Рон стиснул зубы, но промолчал. Он знал, что эти люди считают его выскочкой, бастардом, которого терпят лишь из-за титула.

— Садись, — буркнул Иррик, указывая на свободный стул. — Мы вызвали тебя, потому что появились вопросы.

Рон опустился в кресло, ощущая, как вспотели его ладони. Он боялся этих людей, прекрасно понимая — один неверный шаг, и его сожрут без сожаления.

— Итак, самая главная новость на сегодня, — Хессан откинулся на спинку кресла, его пальцы сомкнулись в замок. — Император отравлен. Кто-то решил ускорить наши планы.

— Или наоборот — сорвать их, — добавил Олдрен, нервно постукивая перстнем-печаткой по столу.

— Это не мы! — резко сказал Иррик. — Ни у кого из нас не было доступа к Элиану в последние дни.

— А ты, Турвиль? — Хессан пристально посмотрел на Рона.

— Вы что, серьезно? — Рон засмеялся, но смех вышел сухим, как треск ломающихся веток. — Я даже в Императорский дворец не могу войти после того, как Скаар отложил на неопределенное время голосование Совета регентов по вопросу моего членства.

— Сам виноват, щенок, нечего было тащить в свой дом жрецов Карса и всякий хлам! — глядя на Рона с брезгливостью, как на вонючее насекомое, сказал Хессан. — Это же был уже отработанный материал. Теперь вопрос твоего членства в Совете завис в воздухе до окончания расследования. Хорошо, что напрямую тебя никто не смеет обвинить.

— Да и зачем мне смерть мальчишки? — с трудом проглотив обиду от оскорбительного тона Хессана, сказал Турвиль.

— Ты стал каким-то нервным с тех пор, как вернулся из Рипуса, — проворчал Иррик. — Может, решил убрать императора, чтобы ускорить переворот?

— Если бы я хотел его убить, то сделал бы это куда изящнее, — Рон злобно ухмыльнулся. — Без лишних свидетелей.

— Ну да, как своего папашу! — усмехнулся Олдрен. — Если бы не твоя мелочная злобность, старик сам бы загнулся от старости в ближайшем будущем, и на нас не упала бы даже тень подозрения! А теперь, я чувствую, Скаар и Дагар начали что-то понимать.

Хессан тяжело вздохнул, его взгляд скользнул по лицам заговорщиков.

— Если императора отравили не мы, то кто? Морд? Зург? Ярдон? Верекс?

— Абсурд, — Олдрен покачал головой. — Они поддерживают династию. Зачем им убивать своего ставленника?

— Тогда кто это сделал? — Иррик нервно потер переносицу.

Тишина повисла в комнате, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине.

— Дагар, — наконец произнес Хессан, и в его голосе прозвучала ледяная уверенность.

Рон нахмурился.

— А ему-то это зачем?

— Чтобы укрепить свою власть, — Хессан медленно встал, подошел к окну, за которым уже сгущались сумерки. — Пока император жив, но в коме, Дагар может править от его имени.