Одна депеша выделялась. Короткая, закодированная, из самого сердца лондонского смога. От него. От «Тени». «Чедли в ярости. Уолпол пал. Монктон точит кинжалы. „Персеверанс“ готов к выходу. Цель — Маккензи. Ищут доказательства лжи. Финч сеет смуту на Аляске. Готовят развенчание. Зима, говорят, будет британской. Жив. Скоро увидимся»

Я позволил себе короткую, беззвучную ухмылку. «Жив». Как я и планировал. Предположение Комитета о ликвидации агента «Shadow» тоже было частью плана — гениальной мистификацией, позволившей моему человеку уйти в еще более глубокое подполье и усилить доверие к его следующему «провалу».

Англичане, такие уверенные в своей проницательности, купились на подставную смерть агента, чье тело так и не нашли. Они думают, что переиграли меня, устранив источник утечки. Они не знают, что источник этот не иссякаем.

Дверь кабинета бесшумно открылась. И в него вошел человек, который не походил ни на призрачную «Тень» из лондонских донесений, ни на Джеймса Бонда — гладкого и опасного оперативника британской Интеллидженс сервис, каким его знали в коридорах Форин-офис.

Это был он, Денис Иванович Шахов, по внешнему виду и официальной должности, чиновник средней руки из Департамента внутренних сношений МИДа. Человеку с таким лицом, некрасивым, но и не отталкивающим, с глазами усталого клерка, ничего не стоило затеряться в толпе. Мой старый друг.

— Ваше сиятельство, документы по торговому соглашению с Пруссией, — произнес Шахов обыденным, слегка монотонным голосом. Ни тени акцента или диалекта, ни намека на происхождение — таков профессионализм невидимки.

— Брось дурачиться, Денис Иванович, — сказал я, обнимая его и жестом приглашая сесть в кресло.

Когда он утвердился на плюшевой обивке, маска спала. Плечи Шахова расправились, взгляд из усталого стал острым, как скальпель, впиваясь в меня. В комнате будто стало теснее.

— Они клюнули на мою «смерть», Алексей Петрович, — сказал мой лучший агент, его голос теперь был низким, насыщенным, с легкой хрипотцой. — Чедли проглотил наживку целиком. Уолпола вышвырнули, как щенка. Теперь вся их надежда — на Монктона и его аналитиков. Они рвутся разоблачить миф.

— Экспедиция «Персеверанс», — констатировал Шабарин, подходя к карте Северной Америки, висевшей на стене. — Капитан Клэйборн. Бывалый, жестокий. Они хотят привезти вещественные доказательства нашей «лжи». Камни, пробы воды, отчеты о бесплодности земель. И громко, на весь мир, объявить Россию обманщицей.

— Именно, — кивнул Шахов. — Его пальцы невольно сжались. Он знал Клэйборна. По слухам. По темным делам в Канаде. Это был не моряк, а мясник в форме капитана. — Они хотят превратить нашу победу в посмешище. Уронить престиж. Вернуть себе моральное превосходство.

Я кивнул.

— Поэтому мы дадим им то, что они ищут, Денис Иванович. И даже больше. Мы дадим им их собственную гибель, завернутую в триумф.

Шахов наклонил голову, слушая. Я изложил план. Он был дерзок, рискован, почти безумен. Почти идеален.

— «Персеверанс» должен вернуться, — говорил я, расхаживая по кабинету. — Вернуться с триумфом. С неопровержимыми доказательствами, что река Маккензи — не Эльдорадо. Что золото там — лишь жалкие крупинки, не стоящие затрат. Что Империя… преувеличила. Намеренно.

Шахов понимающе улыбнулся. Ему явно понравилась идея, изящная в своей коварности. И потому Джеймс Бонд продолжил:

— Чтобы дискредитировать нас, они должны сначала подтвердить правдивость части нашей информации — само существование экспедиции и ее выводы. А мы… мы подменим их выводы нашими.

— Совершенно верно, — сказал я, останавливаясь у карты и тыча пальцем в устье Маккензи. — Клэйборн найдет то, что мы позволим ему найти. Геологи из его команды… не все будут теми, за кого себя выдадут. Пробы грунта, образцы пород — все будет указывать на скудость. Его отчет будет кричать о нашем обмане. Лондон ликует! Мир потрясен! Престиж России падает! Биржи содрогаются вновь.

— Но это только первый акт, — проговорил Шахов, уже предвидя развязку.

— Именно, — сказал я. — Пока «Персеверанс» борется со льдами, пока Клэйборн пишет свой разгромный отчет, пока Лондон готовит триумф… мы действуем. Настоящее золото, Денис Иванович, найдено не на Маккензи. Оно найдено здесь. — Он ударил кулаком по карте чуть южнее, в районе хребтов Британской Колумбии, на спорных территориях, куда уже рвались тысячи авантюристов, подстрекаемые агентом Финчем. — Богатейшие россыпи. Подтвержденные. Тайно. Силами наших людей, под видом старателей-одиночек.

Шахов замер.

— И когда «Персеверанс» вернется с криком «Обман!», когда Комитет будет праздновать победу, когда акции Русско-Американской компании рухнут окончательно…

— … мы обнародуем настоящие находки, — закончил я. — Не из Петербурга. Из самого эпицентра золотой лихорадки. От «независимых» старателей. С золотым песком, с самородками, с неопровержимыми доказательствами. И скажем миру: 'Вот истинное богатство, которое Россия действительно контролирует! И которое Британия, в своей слепой ненависти, пыталась скрыть, объявив наше первое, скромное открытие на Маккензи — ложью! Они послали экспедицию не за правдой, а чтобы замять правду! Чтобы монополизировать золото для себя!