А с нами женщины!

Я оглянулся по сторонам и громко сказал:

— Сильный, да? А давай-ка с тобой силами померяемся, силач! Кто больше поднимет, тот и выиграл. Если победишь меня, то русские Иваны уедут, а если проиграешь, то оставишь нас в покое. Может быть, даже извинишься!

— Никогда не буду извиняться перед оккупантом! — выкрикнул верзила, чем вызвал одобрительные смешки.

— Жигулёв, ты чего? Охренел? — спросил вполголоса Никифоров. — Ты хочешь нам тут ещё один скандал устроить?

— Не бзди. Лучше готовьтесь отходить к автобусу. Драки не будет, не волнуйся.

— Но я…

— Да-да, запишешь и запомнишь. Отводи женщин в сторону автобуса. Всё понял?

— Понял. Идёмте, товарищи…

Основная группа начала движение к выходу. Лариса посмотрела на меня, я же подмигнул в ответ.

Я же в это время показал на пачки цемента, лежавшие возле правой колонны. Тут проходил ремонт и цемент лежал свободно, не закрытый даже плёнкой от посторонних глаз. Советское раздолбайство и пофигизм в прямом его проявлении. А ведь мог пойти дождь и тогда…

— Давай кто больше раз поднимет пятидесятикилограммовый мешок? — предложил я.

Верзила переглянулся со своими друзьями. Те, в ожидании весёлого шоу, радостно закивали. Их «друг» здоров как бык, а ему противостоял какой-то доходяга!

— Ты чего, Петя? Это же ему как буханка хлеба, — сказал Сергей.

— А я гантельками по утрам балуюсь, так что думаю, что одолею его, — кинул я через плечо.

— Да ты хотя бы раз поднимешь? — буркнул верзила, подходя к сложенным мешкам.

— Я и четыре раза поднимал!

— Четыре? Ха! Тогда смотри!

Верзила подхватил мешок. Поднял его над головой с натугой раз, другой, третий. Я в это время подхватил удачно лежащий мастерок и обошёл здоровяка сзади. Когда поднимал четвёртый раз, то я дёрнул лезвием мастерка по натянутому днищу мешка.

Крафтовая бумага охотно разошлась в стороны, вываливая на голову здоровяка цементный водопад. Следом я сбросил с кучи открытый мешок. Сбросил в сторону охреневших от такого поворота балбесов. Туча непроницаемой пыли поднялась над перроном, забиваясь в горло, в нос, в глаза.

Я быстро схватил за руки кашляющего Никифорова и Серёгу. Дёрнул их в сторону выхода с вокзала. Мы быстро пролетели по старым плиткам к дверям. Там выскочили на ступени.

— Вон наш автобус! — крикнул Серёга, показывая на жёлтую коробку на колёсах, возле которой стоял в ожидании Веденеев.

— Бежим!

Мы заскочили внутрь автобуса, затащив туда Веденеева.

— Трогай, шеф! — гаркнул я. — Трогай, пока братушки не выскочили помогать!

Водитель был тёртым калачом. Он не стал задавать лишних вопросов, а нажал на газ и начал выруливать с площади вокзала.

Как раз в это время из дверей показались сероватые балбесы во главе с обмазанным с головы до ног верзилой. Они ошалело озирались по сторонам. Увидели автобус и дёрнули за ним.

Водитель усмехнулся, глядя в зеркало заднего вида и притопил по улице. Вскоре «встречающие» отстали.

— Это что было? — строго спросил Веденеев. — Это что за хулиганство?

— Всего лишь померялись силой, — невинно ответил я, отряхиваясь от серой пыли. — Кто же знал, что тот здоровяк перенапряжётся и пёрнет в сторону мешков с цементом? Вот и получилось так…

— Силу мерили? — Веденеев всплеснул руками, и его лицо приобрело цвет перезревшего баклажана. — Вы мне всю группу под угрозу подставили! Я вас на карандаш…

— Валер, отстань уже со своим карандашом, — устало перебил его Никифоров, протирая очки. — Лучше скажи, куда мы едем. А то я, как тот здоровяк, тоже перенапрягся. Мешки с цементом меня уже не интересуют, а вот койка в гостиннице — очень даже.

Веденеев задохнулся от возмущения, но тут вмешалась Мария Сергеевна. Она с невозмутимым видом поправила причёску и сказала ледяным тоном:

— Валерий, вы либо сейчас сядете и успокоитесь, либо я лично доложу, как вы «организовывали» встречу группы, пока нас на перроне обливали грязью. И почему ваш организаторский талант проявился только тогда, когда всё уже закончилось.

Веденеев сел. Сел молча, с видом мученика, несправедливо оклеветанного тёмными силами.

Автобус тем временем нырял в узкие улочки, отдалённо напоминающие наши, советские, но с какой-то чужой, кукольной аккуратностью. Словно игрушечный город, собранный из другого конструктора.