–  По костям пусть черви могильные лазят, - отрезал Лерметт.
– Мне на этой дороге делать нечего. Я бы предпочел войти в историю на своих условиях.

–  Это на каких?
– взвыл Иргитер.

До сих пор Лерметт держался - а теперь внезапная усталость ударила его, словно мешок с песком, тяжело и беззвучно.

–  По крайней мере, - сухо произнес он, - я не хочу войти в историю, как кретин, который развалил Поречный союз.

Голова кружилась, лица королей то сливались воедино, то вновь расслаивались, и Лерметт не разбирал их - только взгляд Эннеари, исполненный неподдельной тревоги, он все же невесть каким чудом уловил. Тревоги? Ну еще бы. О да, Лерметт всегда славился редкой для дипломата правдивостью и обезоруживающей искренностью... но искренность - одно, а неуместная откровенность - совсем другое. Сейчас Лерметту это было совершенно безразлично.

–  Развалил?
– ошеломленно переспросил Орвье; после недавних криков его голос казался необычно тихим.

–  Ну да, развалил, - подтвердил Сейгден.
– Орвье, мальчик, ну нельзя же быть таким наивным.

–  Но ведь Найлисс дал нам мир со степью, - почти умоляюще произнес Орвье.

–  И крысиного яда впридачу!
– взорвался Лерметт.
– Не заметил? А зря. Шутка ли сказать, мы шесть веков друг с другом не воевали - а все почему?

–  Потому что со степью было немирье, - ответил Аккарф. Он уже пришел в себя вполне.

–  А теперь мир, - выдохнул Лерметт.
– Прежде мы себе позволить не могли не то, что воевать - просто поцапаться. Да еще десять лет назад о такой склоке в Совете и помыслить было нельзя! А теперь угроза от наших границ отнята... кто первым сообразит передвинуть старые рубежи?

–  Ты, конечно, - с подозрительной поспешностью встрял Иргитер.

Лерметт нетерпеливо фыркнул.

–  Даже если бы мне и пришла в голову такая небывалая дурость - Сулана мне не проглотить, поперек глотки встанет... так ведь не на мне с Сейгденом клином свет сошелся. Долго ли ждать, пока недавние союзники схватятся врукопашную? Первый, кто догадается напасть... а может, уже догадался, только время выжидает?

Дьявольщина... чей же это выдох прозвучал так прерывисто - или это просто померещилось?

–  И долго ли ждать, пока степь услышит запах крови и протянет руку к легкой добыче? Да нам тот набег, что шесть веков назад случился, дружеской пирушкой покажется!

–  Конь Истины прав, - молвил Аннехара.
– Ударить в спину обескровленному войной Поречью будет слишком легко. Даже если меня не удавят за попытку сохранить верность договору, я не смогу удержать остальных аргинов. Я никого не смогу удержать.

–  Неужели так трудно заглянуть на несколько лет вперед?
– устало произнес Лерметт.
– Это же яснее ясного.

–  Хочешь сказать, что ты еще год назад об этом знал?
– спокойно осведомился Эттрейг.

–  Год? Я уже восемь лет, как это знаю, - зло выдохнул Лерметт.
– С того дня, как впервые побывал в степи. С того дня, как впервые задумался о мире между нами. Когда понял, что у нас нет выхода. Пустыня слишком близко.

Он провел рукой по лицу снизу вверх, откинул упавшие на лоб волосы.

–  Пришлось допустить другую угрозу, куда более близкую, - тихо произнес он.
– Угрозу войны между всеми нами. Неужели вы до сих пор так и не поняли? Не за степь мы сейчас бьемся а за самих себя - насмерть.

Сейгден согласно наклонил голову. Аннехара, помедлив, последовал его примеру.

–  Или союз Восьми станет союзом Девяти - и мы вместе со степью сразимся с пустыней... или мы позволим себе роскошь личных претензий - и тогда мы погибли. Кто друг друга дорезать не успеет, того степь на аркане уволочет а потом пустыня возьмет всех.

–  Не так уж и много ей достанется, - задумчиво промолвил Эвелль, глядя на Лерметта - неужто показалось?
– с сочувствием.

–  Сплошные развалины, - подхватил Лерметт.
– Думаете, это мы только степь спасать собираемся? Нет уж. Это наш интерес, шкурный. И не в одной пустыне дело. Нам бы не от нее, от самих себя спастись.

Слова были сухими, как прошлогодняя трава, они шелестели - но в их невнятном шелесте так трудно расслышать голос близкой уже бури.

–  Еще тогда, восемь лет назад, у меня не было выбора, - с испепеляющей искренностью произнес Лерметт.
– Ни у кого не было. Это хуже даже, чем предопределенность. То, чего нельзя не сделать - а ведь отлично знаешь, чем все обернется. И снова, и опять, шаг за шагом... и опять выбор не за мной. Это... ну, вроде как лежит ночью на горной тропе путник весь в жару от гнилой горячки, обессиленный, и встать не может. Не примет зелья - помрет на месте, а примет и излечится - встанет и пойдет... вот только до пропасти ему один шаг остался, а в темноте не видать. Немирье со степью высасывало из нас силы - теперь мы избавились от этой горячки и может идти... вот только куда? Наши пути все ведут в пропасть, кроме одного... неужели мы не сумеем его выбрать?

Ответом ему было потрясенное молчание.

–  Я закрываю нынешнее заседание совета, - устало произнес Лерметт.
– На три дня. Для размышлений этого хватит.

Когда от двери донесся слабый, еле слышный стук, Аннехара понял, что успел не только задуматься, но и почти задремать. Он поднял голову, как бы отряхивая сонное марево, в котором зыблются полусуществующие мысли и совсем уже несуществующие звуки вроде давешнего стука в дверь.

Стук повторился. Аннехару это удивило. Гостей он нынешним вечером не ожидал. Никто из королей не захаживал к нему, прежде не спросясь, иначе как в обществе Лерметта - но Нерги сегодня занят. Кто другой после нынешней склоки в совете отложил бы все дела, однако Лерметт отдыхать расположен не был.