Шрифт:
Старик открыл вторую коробочку и сразу же засмеялся, как будто бы узнал их.
– Пленительная из этих запонок только одна - серебро с малахитом, вторая, как всегда, подделка!
– А из чего сделана вторая?
– бойко спросила Натка.
– Мне не хочется вас расстраивать, - увильнул Харитон Кли-мович.
– А знаете, кто мне их подарил десять лет тому назад?
– Кто-нибудь в ваших Мочищах?
– Нет, - улыбнулась Натка.
– Ровно десять лет назад мне по-дарил их Кирилл Николаевич Куликов.
– Вам подарил их Князь?
– мрачно уточнил старик.
– Именно подарил, а не дал поносить?
– А с чем я могу их носить?
– удивилась Натка.
– Да, он пода-рил их мне, именно подарил без всяких там "если"... потому что он князь или что-то в этом роде! Он любил делать щедрые подарки.
Все время, пока я подглядывала за стариком, меня мучило какое-то неясное воспоминание, и вот сейчас, когда он назвал дя-дю Киршу Князем, я вспомнила.
Этой зимой на Новый год меня отвезли к тете Груше. Когда я вошла в комнату, дядя Кирша небрежно сидел на подоконнике. В одной руке он держал гитару за гриф, в другой - запечатанную бутылку шампанского. В углу стояла елка в желтых колючих фонариках и картонажных игрушках, но были и четыре стеклянных шара. Их ловко разбросали по разным концам елки, так что получилось, будто бы елка вся в сияющих шарах, а бумажные игрушки и колючие огонь-ки - только дополнение.
– Лелечка пришла!
– обрадовалась тетя Груша.
Она сидела на диване в коричневом платье, надставленном пар-чой.
Дядя Кирша нетвердо спрыгнул с подоконника, а из-под елки, спотыкаясь и приседая на ватных ногах, вышел Харитон Климович в черной шляпе. Они обнялись с дядей Киршей и стали раскачиваться в разные стороны. Дядя Кирша прокричал мне в лицо стихи собствен-ного сочинения:
Трещит и ухает мороз,
Снежинки кружат хороводом,
И старый год, чихнув до слез,
Приходит к Леле с новым годом!
При этом дядя Кирша представлял старый год, а Харитон Кли-мович новый. Харитон Климович улыбнулся мне, и из его рукава к моим ногам выпала шоколадка "Аленка" и маленький малиновый мячик. Мячик ударился об пол и прыгнул мне в руки. А дядя Кирша тем временем вырвал пробку шампанского. Пробка вылетела и уда-рилась об потолок. Горлышко бутылки выпустило белый дым, и тетя Груша взвизгнула на диване. Потом пришли Натка с Аленкой. Аленка была в марлевом платье и короне из фольги, а Натку я не помню.
Елка стояла, растопырив ветки. Сверху, почти у самой вер-хушки, висел синий шар, сбоку, веткой ниже, поблескивал розовый, под розовым, ровно посередине елки, раскачивался зеленый, и в самом низу, над полом - желтый. А под желтым шаром висело бело--розовое ожерелье. Ожерелье состояло из маленьких фарфоровых маль-чиков, держащихся за руки. У них были белые, как кусочки саха-ра, головки; я думала, что они из сахара, и даже полизала одного, но ничего не почувствовала, кроме холодка на кончике языка. На мальчиках были черные жилеты на золотых пуговичках и черные шта-нишки до колен. И у крайнего из них на руке висела короткая цепь--поводок. Цепь оканчивалась фарфоровой болонкой.
– Хорошая вещица, Князь!
– засмеялся Харитон Климович.
Он обращался к дяде Кирше только со смехом, но дядя Кирша никогда не замечал.
– Не продается!
– ответил дядя Кирша и пролил шампан
ское на пол.
– Так я и не прошу!
– сказал Харитон Климович и куда-то в угол, в сторону окна поднял фужер: - Наталья Андреевна!
– и грустно засме-ялся.
– Наталья Андреевна, я беру ваши запонки!
– и Харитон Климо-вич захлопнул коробочку.
– И настоящую, и подделку!
– Что же мне дарят сплошные подделки?
– вздохнула Натка.
– Потому что сами не различают, что к чему!
– И даже князь?
– Ну не княжье это дело!
– рассмеялся Харитон Климович.
– А как же ласточка? Неужели моя ласточка тоже подделка?
– и Натка приложила руку к груди.
– Ласточка самая что ни на есть настоящая, - серьезно отозвал-ся Харитон Климович.
– Золото с жемчугом очень хорошей работы! Прикройте окно, а то ведь сквозняк.
– Не продается!
– весело крикнула Натка.
Она направилась к окну и протянула руку к оконной раме.
Мы с Вовкой прижались щеками к стене, чтобы она нас не заметила. Вовкино сосредоточенное лицо оказалось напротив моего. Я высунула язык и дотронулась до кончика его носа. Вовка разулыбался.
– Так ведь тепло!
– раздался над нами Наткин голос, и мы услышали, как она вернулась в глубины комнаты.
– Молодая особа, - повторил Харитон Климович чьи-то заученные слова. Я старше вас на десять лет, но ведь вы потанцуете со мной? Вы не откажете старику?