– А почему вы спрашиваете у меня?
– спокойно ответил тот.

Я посмотрела на Эвелину: та заметно побледнела.

– Но вы же врач, - ответил Вавилов.

– И вы полагаете, что я знаю процессы деоксидирования люциферинов? произнес Соловьев.

– Почему бы нет? Я слышал, вы были неплохим фармацевтом и даже получили патент на изобретение нового психотропного препарата, ослабляющего течение шизофрении, - проговорил Вавилов.
– Да и другие замечательные разработки у вас, верно, были, а?

– Я давно этим не занимаюсь, Денис Иванович, - примирительно ответил Соловьев.
– К тому же подобные слова в ваших устах звучат для меня угрожающе. Неужели занятия фармакологией по новому законодательству являются преступлением?..

– Ну, не фармакология.., а вот вивисекция всегда возбранялась, сказал капитан, пристально глядя на Соловьева.
– Впрочем, Олег Платонович, я не инкриминирую вам ничего этого, хотя вы у меня на подозрении... Так же, как и все присутствующие.

– Милые шутки капитана Вавилова, - проговорила я, - а то мы уж подумали, что Олег Платонович вырастил извращенных песиков, пичкая их всякими препаратиками, заставил, понимаете ли, светиться, а на роль сэра Чарльза Баскервиля подыскал Глеба Сергеевича Аметистова. А теперь, коли мы все на подозрении, мне позволительно не считать Олега Платоновича злобным Стэплтоном, а переориентировать на эту роль, скажем, себя. Или вот Андрея Карловича.

– Что?
– Баскер вздрогнул и переменился в лице.
– И ты...

– ..Брут?..
– докончила я с феноменально сыгранной вопросительной интонацией.
– Успокойтесь, Андрей Карлович, просто, по мысли капитана Вавилова, вы вполне подходите на эту роль.

Вавилов ухмыльнулся.

– Ну, знаете...
– произнес он.
– Кстати, лично я полагаю, что этих псов в округе уже нет.

– Отчего так?
– спросила я.

– После такого преступления исполнителей нужно уничтожать.

– А если готовится еще одно преступление?
– вдруг спросила Эвелина.

Вавилов пристально посмотрел на нее, и снова в его маленьких глазах вспыхнуло то странное выражение, что я уже видела в его взгляде, обращенном на ту, разъяренную Эвелину, сыплющую десятиэтажными матерными проклятиями.

– Ладно, - произнес Баскер, ощупывая виски, - что-то у меня голова кружится.

– Пойди полежи, Андрюша, - предложила Эвелина, - может, тебя довести до комнаты?

– Я сам, Виля, - пробормотал Баскер, - я сам...

Я вышла на улицу и задумалась. В этот момент на автостоянку перед домом въехала белая "девяносто девятая" со свежей царапиной на левом крыле. Из нее вылез Солодков, а за ним Лена.

– Молодец, муженек, - сказала она, рассматривая живописную вмятину с ободранной краской, - как ты мастерски ехал, а!

– А что такое?
– подходя, спросила я.

– Да так, - уклончиво ответил Фил, - в поворот не вписался и об столб чиркнул. Паадумаешь... Правда, купил только вчера...

– Ну конечно, дорогой, - протянула Лена, - панночка помэрла...

В слове "помэрла" ударение приходилось на второй слог, на эту самую совершенно замечательную "э".

– Какая панночка?
– не поняла я.

– Да это она, знаешь, начинает вылеплять, когда сказать уже нечего, словоохотливо пояснил Фил, - она эту фразу периодически вставляет в свой репертуар, когда, значит, я чего-то там скайфоломил. Вот недавно, понимаете ли, играл "Спартак" с "Интером", наши ведут один-ноль, и тут лысый ублюдок Рональде - хлоп два гола! У меня тут же проект накрылся нового фасада одному там толстопузому... Я водки - хряп, на диван - бряк, лежу и чуть не плачу. А тут она входит, смотрит на меня и говорит: "Ага.., он совсем уже не дышит, ручкой-ножкой не колышет", трали-вали и так дале...

Потом смотрит на экран, там счет один-два в пользу итальяшек, и говорит: "А-а, панночка помэрла!.." - Панночка помэрла!
– с невообразимой интонацией повторил архитектор и злобно пнул колесо стоящей рядом вавиловской машины.

– Отойди оттуда!
– прикрикнула на него Лена, я покосилась на пострадавшую от Солодкова покрышку вавиловской "Нивы" и так и замерла.

Все колеса, нижняя часть дверцы и бамперы были забрызганы грязью: эта грязь была того самого редкостного красноватого оттенка, что и на моих джинсах и майке.

Несложно объяснить, откуда взялась на машине Вавилова эта редкая по своей цветовой гамме грязевая корочка. Из тех же мест, где я ходила ночью. Из огромной лужи недалеко от дачи Новаченко. Но, возможно, что это не единственная грязевая ванна такого оттенка в окрестностях. Нужно проверить.

Я решительно направилась к своей машине.

Эвелина Баскер тревожно посмотрела на Соловьева.

– Олег, что имел в виду Вавилов, когда говорил об этом.., о фармакологии и ви.., ну, это...