– Да-да, - поспешно согласилась я, - я, вероятно, погорячилась.

– Еще бы, - отрезала Лена, как будто это я, а не они, зная, молчали о преступлении, - еще бы. И больше не говорите о нем дурного.

Этот человек глубоко несчастен, к тому же он мой брат.

– Что?..
– ахнула я, глядя на яркие и красивые точеные черты лица Лены и вспоминая слова Баскера о том человеке.., о том порождении ночного кошмара. Неужели?..

– Он мой родной брат и ни в чем не виноват, - сказала Лена, - если кто и будет отвечать, то это...

– Это?..

– .. Это вполне вменяемые, хотя и не совсем.., здоровые психически люди.

– Вы говорите о Соловьеве и вашей сестре Эвелине?

– Это ваше дело, Таня, называть имена.

– Вы поставили у люка людей?
– спросил Филипп.

– Селиверстова и двоих его парней, - ответила я.

"Господи, - подумала, я, - если в деле с псами был замешан Соловьев и Эвелина, то при чем здесь Тимофеев и Новаченко? Неужели все вертится вокруг помешательства неудавшейся киллерши Воронковой?..

Неужели Соловьев действовал по указке Тимофеева? А еще этот коррумпированный Вавилов, который сейчас застыл, словно античная кариатида, на парадном входе Баскервиллы".

– Вы знали обо всем и молчали даже после того, как был убит Аметистов? Но я не могу понять, - продолжала я, - почему Соловьев?

Если бы Тимофеев, который хотел избавиться от Аметистова, подстраховал себя собачками, это понятно. Но Соловьев?

– Мы знали обо всем не больше вас и могли только догадываться, зачем Соловьеву подвал под бассейном, ход вдоль тоннеля коммуникаций, выходящий на поверхность в лесу.

Эти столбы, наконец... Я сам пытался разгадать эту загадку.

– Разгадал?

– Разгадал, - кивнул он, - и знаете, что послужило ключом к разгадке?

– Что?

– Деревья в саду. Вы знаете, сколько им лет?

– Яблоням? Ну.., лет семь, вероятно. Впрочем, я не разбираюсь в этом.

– А тут и знаток никогда не угадает, - произнес Фил, - потому что им всего два года.

Я удивленно посмотрела на Солодкова.

– Им никак не может быть два года, этим деревьям. Разве что их пересаживали сюда уже большими.

– Я видела их совсем маленькими, - вдруг проговорила Лена, показывая рукой на уровне груди, - вот такими.

– Но как же так?
– недоумевала я.
– Неужели Соловьев удобрял их чем-то?..

– Вероятно, он начитался Герберта Уэллса, - хмыкнул Фил, - знаете его роман, "Пища богов"?

– Черт знает что, - сказала я.
– Филипп, вы можете указать вход в подвал?

– Вы отказались от мысли проникнуть туда через люк в лесу?

– Посмотрим.

Назад мы возвращались молча. На лестнице все так же стоял Вавилов. Я прошла к бассейну.

Здесь были все, кроме Кузнецова, Бельмова и Казакова.

– А где эти?
– неопределенно спросила я, многозначительно покрутив пальцем в воздухе.

– Уехали, наверно, - прекрасно поняв, кого я имею в виду, ответил Соловьев.

– Да нет, их машина стоит, - я пожала плечами.
– Впрочем, от этой гвардии всего ожидать можно. Наверно, в сауну пошли безобразничать.

В бассейне активно плавал сержант Васягин, то и дело ныряя вглубь и через некоторое время всплывая с выпученными глазами.

– Чего это он?

– Пистолет утонул, - пояснил Соловьев, - а бассейн глубокий, вот и не может достать, бедняга.

– Сил моих нет смотреть на его мучения, - мелодично выговорила Эвелина, снимая пляжный костюмчик. Глаза присутствующих мужчин заметно округлились, купальник молодой женщины не грешил чрезмерной закрытостью, демонстрируя все прелести ее великолепного тела.

Она нырнула в воду и через минуту появилась на поверхности, держа в руке кобуру васягинского пистолета.

Сержант аж подскочил от радости.

– Здорово, - повторял он, - спасибо. А то меня за этот пистолет...
– И он провел ребром ладони по горлу.

– Это точно, - подтвердил лейтенант Бобров.

– Ну ладно, вы купайтесь, а я пойду в дом, - я быстро пошла к лестнице, ведущей внутрь дома.

Вавилова уже не было, и я с нескрываемым облегчением поднялась в вестибюль. Вавилов находился здесь. Я улыбнулась и хотела пройти мимо, но он придержал меня за руку и быстро выговорил: