Седой молча прошел к огню и снял куртку, повесил ее над очагом. От куртки повалил пар.

– Может, у тебя крыша поехала?
– Горелый покрутил пальцем у виска Чекушки.
– У тебя вообще с предками как? А? Головка не бо-бо?

– Пошли, - сверкнул вдруг глазами Чекушка и пошел по лестнице наверх. не оглядываясь. Никто не шевельнулся. Седой поднялся и, ничего не говоря, пошел за ним. Все также молча пошли следом.

Наверху башни моросил дождь. Сразу за зубцами начиналась сиреневая пелена. Не было ни звезд, ни луны. Только вдали мерцал призрачными огнями город и шумно дышала внизу громада залива.

Компания остановилась и выжидающе уставилась на Чекушку. Старик, волнуясь, напялил запотевшие очки. Чекушка был сосредоточен и спокоен. Он подошел к краю и надел бескозырку, всматриваясь в зыбкую даль. Компания пристроилась рядом и тоже уставилась в сиреневую мглу.

Смотрели долго. Иван продрог и застучал зубами. Получилось так, что все одновременно повернулись к Чекушке.

Глаза Чекушки сияли. Они горели внутренним огнем и в них светился их остров. И его увидели все. .Даже Горелый. Ему даже вдруг захотелось шлепнуть Чекушку по плечу и что-то сказать. Он открыл рот и - не подобрал слов. Вдруг внизу тревожно прозвучала рында.

_ _ _ _ _

– А у вас тут ничего, - Марсель протянул руки к огню.
– Здесь, что ли, Леший обитал?

– Вон его наследство, - кивнул Горелый на фигурки.

– Это он, поди, после "красной шапочки" лепил. Впрочем, я по делу.
– Марсель глянул на Седого.

Седой достал из тайника банку с деньгами и вытащил из нее часы-луковку.

Марсель взял часы, открыл крышку - часы вдруг мелодично прозвонили.

– Ишь ты, умели раньше делать, - удивился Марсель.

– На сколько потянут?
– перебил его Горелый.

– Полторы, может, две, как получится, - пожал плечами Марсель.

– Нам говорили, что пять, - высунулся Иван.

– Может быть, - усмехнулся Марсель.
– Не забывайте, что часы засвеченные. За них к шкуру содрать могут... Да я и не настаиваю, - он протянул часы Седому.

– Нам вот как надо!
– снова влез Иван.

– Хорошо, - Марсель поднялся.
– На остров еще не передумали?
– едва заметно усмехнулся он.

– Возьми, - оборвал его Седой.

Марсель положил часы в карман.

– Ну, привет. Как сделаю, сообщу, - он вышел из убежища.

34.

Любка проснулась уже за полдень. Не открывая глаз, она чему-то улыбнулась и, нащупав пульт нажала на кнопку - откуда-то сверху на нее рухнула музыка. Вскочив, она пустилась на кровати в немыслимый рок-н-ролл. Завизжав, она запустила в потолок подушкой. Наволочка лопнула, и по комнате, как снег, закружился пух. Дверь в комнату приоткрылась, и в нее заглянула мать. Любка издала вопль и обезьяной запрыгала к матери, выпятив губы и ухая. Мать побледнела и захлопнула дверь. Любка тут же повернула ключ и распахнула окно. Пух, кружась, полетел на улицу.

Любка выдвинула на середину комнаты трюмо и, открыв все дверцы шкафа, принялась выбрасывать содержимое на пол. Разноцветные одежды разлетались по комнате. Любка быстро прикидывала их перед зеркалом и с отвращением отбрасывала. Ей нужно было что-то необычное.

Любка взъерошила волосы и скорчила зеркалу рожицу. Затем высунула язык - и зеркало высунуло. Любка внимательнейшим образом осмотрела свой нос, губы, рот, глаза, потрогала прыщик... Вдруг обернулась к двери и, прислонившись, одним движением скинула рубашку. Провела пальцем по худеньким бедрам и, обхватив ладонями груди, вдруг рассмеялась счастливо, запрокинув голову.

35.

– Тебя зовут Марсель?
– Артур стряхнул пепел. Перед ним на столе лежали злополучные часы. Марсель сидел напротив. В наступившей тишине было слышно тиканье часов.
– Ты что же, хорошо знаешь этого старика?
– Марсель кивнул. Он живет с этими... детьми, в заброшенном доме?

– Да он ведь того...
– Марсель покрутил пальцами у головы, Рассказывает, что миллиардер... А там, в Италии, дочка его в психушку сдала, а потом - денежки на свое имя... Как это... на попечение. А мать у него была русская, померла и завещала, что бы он здесь бриллианты нашел... В общем, лепит, что ему в голову взбредет... И на итальянца он не похож, а миллионер из него, как из меня сапожник... Скорее, он из психушки сбежал, а эти... Они там все немного того... А раньше там бомж жил, Леший его звали. Он у старика саквояж спер... Он из тюряги, наверное... Все фигурки лепил из хлеба и продавал...Ну, вот как эти, - Марсель показал на нэцкэ, стоящие на столе. Артур взял фигурку и, вертя ее в пальцах, кивнул Марселю. Марсель продолжил.
– Так вот, они там все на острове помешались. Хотят уплыть...

– И старик?
– не поднимая головы, спросил Артур.

– Все. Деньги копят... Хотят купить яхту... (Артур вдруг разломил фигурку - внутри лежала бусинка. Лицо Артура как-то странно изменилось, так, что Марсель замолчал).

– Мне нужны эти фигурки, - Артур поднял глаза на Марселя.
– Ты знаешь, где они?

– Да. Я вам покажу, - вскочил с готовностью Марсель.

36.

На импровизированном рынке по продаже предметов искусства царило оживление. Меж рядов выставленных картин, лотков с резными шкатулками, расписными деревянными яйцами, бусами и прочей бижутерией расхаживали бодрые туристы и громко чему-то смеялись. Среди пестрых иностранцев толкался и Старик. Чекушка писал портрет молодящейся финской старухи, а Иван неподалеку постреливал из рогатки по пустым банкам из под пива.