Тур и Мирон опять пришли к месту явки, изъяли пакет.

– Встреча в четыре часа дня у Гусиного озера, - сказал Тур, читая записку.

– С кем?

– Неизвестно.

– Кто пойдет?

– Идем вдвоем.

Граница. Контрольно-следовая полоса. Пограничный знак № 205. По одну сторону пограничного столба несет службу пограничный наряд поляков, по другую - замаскировались советские пограничники.

Недалеко от них находились лейтенант Захарин и начальник польской стражницы поручник Гжегож Анджеевский.

– В случае прорыва нарушителей на вашем участке, - Захарин указал точку на карте.
– Вот здесь!

– Вем! Вем! Ясно, - кивал Анджеевский.

– Я перекрываю участок, - продолжал Захарин, - от двести пятого до двести десятого пограничного знака. Резерв заставы будет действовать в зависимости от обстоятельств.

– В выпадку зъявленя пшетивника, - сказал Анджеевский, - тутай.
– Он показал карандашом на карте.
– Я вам можливость стражницей замыкать тутай.

– Добже, добже, - согласился Захарин.

– Пши мэбле, - сказал поручник.
– Мувить пшес телефон.

– То есть при возникновении обстановки, - уточнил Захарин, - связь по телефону? Я правильно понял?

– Так ест!

– На эту неделю сигнал "Я свой" - красная ракета, - объявил Захарин.

– Чэрвона ракэта, - повторил Анджеевский и сделал запись в блокноте. Бардзо добже.

– Вот и все на сегодня, пан Гжегож.

– До видзения, пан Владимеж.

– До свидания!
– Офицеры подали друг другу руки.

У озера Гусиного четыре бандита допивали бутылку самогона, заедали салом. Рядом лежало оружие. К ним подошли Тур и Мирон.

Бандиты насторожились, но, узнав Тура, пожали ему руку.

– Знакомьтесь: Мирон, - представил Леваду Данилюк.

– Мирон, - протянул руку Левада.

– Тут рискуешь жизнью, - набросился вдруг на бандитов Тур, - а вы сало жрете!

Бандиты продолжали бражничать, не обращая внимания на гнев бывшего начальника.

– Ты что, не хочешь меня уважать?
– спросил Тур, обращаясь к одному из бандитов.
– У тебя спрашивают!

– Стараемся!
– пробасил бандит.

– Вижу, что стараетесь.

– Напрасно, мы имеем успехи,

– Я скорей поверю гулящей бабе, что она невинна, чем в твои успехи.

Бандиты расхохотались.

– Не надо, Тур! Не надо!
– поднял вверх кулачище бандит.

Затем Тур подошел к оружию, осмотрел ручной пулемет. Снял снаряженный диск:

– Сплошная грязь!

Подошел ко второму бандиту, осмотрел его оружие... Протер свой неисправный автомат, внимательно осмотрел. Затем, поглядывая на Мирона, взял заряженный автомат себе, а бандиту положил свой.

Мирон замер в недоумении, в тревоге - в случае чего, в кого будет стрелять Тур? Или один против пяти, или двое против четверых?

Гришутка сидел на ступеньках своего дома. Зося поправляла ему рубаху, вкрадчиво говорила:

– Слушайся, сынок, папу. Он хороший.

– Мам, быстрей, - торопился Гришутка.
– Некогда.

– А ты куда?

– Буду улицу переходить, посмотрю налево, потом - направо, затараторил Гришутка.

Зося засмеялась.

– Здравствуйте, - оказал подошедший Сушенцов.
– Ну, сын, принимай. Он подал Гришутке игрушечную машину.

– Что надо сказать?
– опросила Зося.

– Спасибочки, пап...
– улыбнулся Гришутка.

– Пожалуйста, сынок!
– Глаза Сушенцова блеснули:

его впервые назвали папой.

– Ну, как вы тут поживаете?
– спросил он.
– Не проголодались?

– На аппетит не жалуемся, - ответила Зося.
– Да, сынок?

– Наелся конфет от пуза, - заговорил Гришутка и похлопал себя по животу.
– Вот... А ты где ходишь?

– Я на службе...

– А что, на службе не спят?

– Я сплю в кабинете, понял?

– А-а-а, понял, - ответил малыш, хотя по лицу было видно, что понятно ему не все.

– Иди, сынок, гуляй, - сказал Сушенцов.

Гришутка чмокнул Зосю и побежал. Зося и Сушенцов поднялись в квартиру.

– А он башковитый, - сказал Сушенцов.

– Да, Гришутка неглупый мальчик, - ответила Зося.
– Чай будете пить?

– Спасибо! Не надо... Зосенька, знаешь... Знаете... Я долго думал, засмущался Сушенцов.

– О чем же?

– Переводись на заочное отделение пединститута... И живи с нами... Извини, что вдруг на "ты"...