Люблю и дарю тебе один поцелуй.

Ч."

Я дважды перечитала письмо, пришла к выводу, что коготки мои и так достаточно остры, и счастье Чарльза, что сейчас он находится на полпути к Дамаску; потом залпом проглотила кофе, уселась и пододвинула к себе телефон. Разумеется, Чарльз был вполне независимым человеком, а поэтому на протяжении всех этих лет поступал соответственно. Ему было двадцать два года, и он происходил из семьи, которая избрала своим девизом невмешательство в чужие дела. Он не нуждался ни в чьей помощи или совете, и ему не особенно нравилась бабка Хэрриет...

Но как мило будет рассказать обо всем этом папочке. Ради смеха, разумеется. Я заказала разговор с Кристофером Мэнселом из семейства Мэнселов в Лондоне и стала ждать, попивая кофе и делая вид, что читаю какую-то первую, попавшую под руку книжонку. Время от времени я бросала взгляд на неменяющееся голубое небо, которое все так же висело над бетонными небоскребами этого меняющегося Востока.

***

Папочкин ответ был лаконичен и содержателен:

– Дождись Чарльза.

– Но, папа...

– И что ты намеревалась делать?

– Я не знаю, да и не об этом речь. Просто я чертовски разозлилась; ведь он мог меня дождаться! Как это похоже на него - всегда был эгоистом.

– Это уж точно, - согласился отец.
– Но если ему надо было срочно повидать отца Бена, он не мог дожидаться тебя, ты согласна?

– Но зачем он ему понадобился? При чем тут отец Бена?! Если ему понадобился какой-то полезный контакт, то мог бы связаться с одним из наших людей в Бейруте.

Возникла небольшая пауза.

– Убежден, что на то у него были веские причины, - проговорил отец. Кстати, ты не знаешь, он уже установил какие-нибудь связи?

– Разве что сегодня утром выдал несколько поспешных телефонных звонков. Не исключаю, что он мог вчера встретиться с кем-то, хотя мне он ничего не говорил.

– Понятно.

– А мне не надо созвониться с нашими людьми?

– Ну, если хочешь... Но в данный момент, пожалуй, будет Лучше, если нашими семейными делами займется Чарльз.

– Разумеется, глава семейства, большая шишка.

– Пожалуй, неплохой довод, - спокойно согласился отец.

– Ну что ж, ладно. И все же никак не пойму, к чему вся эта спешка, тем более, что эти его вчерашние темные намеки так и не оправдались...

– Ты передала мне все, о чем он написал в письме?

– Да.

– Что ж, в таком случае я посоветовал бы не особенно забивать себе голову подобными вещами. Похоже, мальчик прекрасно знает, что делает, а по одному пункту выразился вполне определенно.

– В смысле?

– В том смысле, дитя мое, что тебе не надо ничего предпринимать сгоряча только лишь потому, что ты имеешь на него зуб, - честно признался отец. Забудь о нем, отправляйся на прогулку, а вечерком позвони ему, спроси, каковы его планы? Но не вздумай в одиночку ехать во дворец... Кристи?

– Да, слушаю.

– Ты поняла, что я сказал?

– Поняла. Да ну тебя, папа, все вы, мужчины, одинаковы, по-прежнему живете в каменном веке. Я вполне способна позаботиться о себе и тебе это прекрасно известно. В конце концов, что здесь такого? Почему бы мне не поехать туда, если хочется?

– А тебе действительно хочется?

– Ну... нет.

– Так вот, постарайся вести себя не глупее, чем Господь сотворил тебя, - коротко произнес отец.
– Как у тебя с деньгами?

– Порядок, спасибо. Но, пап, ты действительно не считаешь...

Вмешался мягкий монотонный голос телефонистки:

– Ваше время кончается. Желаете продлить разговор?

– Да, - сразу отреагировала я.

– Нет, - откорректировал меня отец.
– А сейчас, дитя мое, иди и в ожидании Чарльза займись чем-нибудь. Насколько я понял, ничего страшного пока не произошло. И все же я предпочел бы, чтобы ты держалась поближе к Чарльзу, вот и все. У него достаточно чувства здравого смысла.

– А я считаю его избалованным чудовищем, которое всегда жило исключительно ради собственного удовольствия.

– Пожалуй, именно это я и называю чувством здравого смысла.

– А у меня его нет?

– Ну что ты, дитя мое, у тебя, как и у твоей матери, его отродясь не было.

– Что ж, и на том спасибо, - ядовито проговорила я, он в ответ рассмеялся и повесил трубку.

Как ни абсурдно это покажется, но после разговора с отцом я почувствовала облегчение и заметно повеселела. Положив трубку, я решила заняться более серьезными делами - собственным лицом и волосами, параллельно с этим продумывая меню предстоящего ленча.