Здесь известно также, что граф Нессельроде собирается приехать будущим летом в Германию, вероятно, на Богемские воды. Я очень желаю, чтобы это состоялось. Ибо все эти сильные мира более доступны и более покладисты за границей, нежели у себя дома. Поэтому, как только я узнаю, что он в Карлсбаде, я к нему отправлюсь*. Я еще не знаю в точности, о чем я буду его просить, но я буду просить… Должность секретаря при миссии для меня не подходит. Я ни в коем случае не приму ее. Но еще вопрос, согласятся ли они назначить меня советником посольства или, за неимением подобного поста, дать мне более или менее подходящее место в департаменте…

Недавно я получил значок за пятнадцать лет службы… Это довольно жалкое вознаграждение за пятнадцать лет жизни — и каких лет! — Но уж раз мне суждено было их пережить — примиримся с жизнью и со значком — каковы бы они ни были. Кабы только можно было забыть…

3 февраля

Теперь поговорим о моих делах. Вот уже полгода, как я собираюсь писать вам о них. И если бы вы, любезнейший папинька, не заговорили первый, я, может статься, продолжал бы упорно молчать. Я с огорчением узнал о временных затруднениях, испытываемых вами вследствие прошлогоднего неурожая, и в отчаянии, что обращаюсь к вам в подобную минуту. Будьте вполне уверены, что если бы дело касалось меня одного, я бы тотчас и навсегда охотно отказался от пенсиона, который вы мне давали прежде. Моя жена, не обладая большими средствами, имеет достаточно для содержания нас обоих, и готова все свое состояние до последней копейки истратить на меня. С прошлого июля и я, и дети, мы всецело живем на ее счет, а сверх того тотчас после нашей свадьбы она уплатила за меня двадцать тысяч рублей долгу. Повторяю, она сделала это охотно, с радостью, и не от нее зависело, чтобы я не придавал этому столь же мало значения, сколь и она сама. Но справедливо ли, нет ли, я никак не могу согласиться на такой порядок, как на окончательный*. Что касается меня лично, я еще мог бы покориться необходимости жить на ее счет, но вы понимаете, что мне невозможно навязывать ей навсегда содержание моих детей. Вполне достаточно и тех разнообразных забот по их воспитанию, которые она взяла на себя, а ведь ей до сих пор никогда не приходилось заниматься чем-либо подобным. Но если сверх этих забот я еще должен был бы взвалить на нее расходы на их содержание и на их воспитание, то, признаюсь, это совсем расстроило бы счастье, испытываемое мною от того, что дети остались при мне. Таковы, любезнейший папинька, основания, не дозволяющие мне отказаться от выплачиваемых вами 6000 рублей, и хотя я несказанно огорчен тем, что причиняю вам затруднение, я с благодарностью принимаю обещание, данное вами в письме, продолжать выплачивать мне этот пенсион. Я имею основания надеяться, что в течение этого лета мне удастся получить место либо за границей, либо в С.-Петербурге, и если оно будет таким, как мне бы хотелось, я с радостью избавлю вас от обузы, которую навязываю вам сейчас.

Это письмо застанет вас еще в Минске; для большей верности я адресую его Николушке с просьбой доставить его вам. Совсем недавно мы имели от него известия из Варшавы. Он написал моей жене очень ласковое и очень любезное письмо, уведомляя ее о своем согласии быть крестным отцом будущего ребенка. Но у него оказался соперник в лице Северина, который также во что бы то ни стало желает быть крестным отцом упомянутого ребенка. Что касается до меня, я ничего не имею против этого, с условием, чтобы Николушка был крестным отцом № 1.

Очень благодарю мою милую Дашиньку за память. Она извинит меня за то, что я не пишу ей отдельно и не столь пространно, сколь желал бы. Я очень часто думаю о ней и искренне желаю ей счастья. Как ее здоровье? Ваше присутствие, любезнейшая маминька, должно служить для нее большим утешением. Долго ли еще пробудете вы в Минске? В ее письме к моей жене есть упоминание о том, что мне так дорого и что хранится так глубоко в моей душе. Это упоминание о бедном ребенке, которого она потеряла, — родившемся в самый день моего отъезда от вас и умершем на руках той, которая не замедлила за ним последовать*. Хорошо было бы соединиться с ними.

Простите, любезнейшие папинька и маминька. С нетерпением жду известий о вас. В вашем последнем письме упоминается о здоровье маминьки, оно очень беспокоит меня. Сохрани и защити вас Господь и дай нам милость увидеться еще раз — и скоро.

Передайте мой дружеский привет Сушкову…

Целую ваши ручки.

Ф. Тютчев

Минхен. 14 апреля 1840

Je ne veux pas, chers papa et maman, laisser passer la grande f^ete de ce jour sans vous offrir mes f'elicitations… Je rentre `a l’instant m^eme de la messe o`u j’ai fait communier Anna `a laquelle j’ai fait faire ses d'evotions, la semaine derni`ere… Bien qu’il y ait d'ej`a plusieurs ann'ees que je n’ai vu cette f^ete c'el'ebr'ee en Russie je n’ai jamais pu m’accoutumer `a la voir revenir, sans 'eprouver le mal du pays et ce n’est pas la seule circonstance dans l’ann'ee o`u je fais l’exp'erience que les impressions de l’enfance rajeunissent `a mesure que l’homme vieillit.

Вы где встретили праздник? С кем вы разгавливались? И вспомнили ли вы обо мне?..

Maintenant j’ai `a vous annoncer une nouvelle que vous avez probablement d'ej`a apprise par Nicolas. Ma collection de demoiselles vient de s’enrichir d’une petite fille* de plus dont ma femme est accouch'ee le mois dernier, l’enfant a 'et'e baptis'e par le pr^etre grec, sous le nom de Marie, S'ev'erine en a 'et'e le parrain et maman a 'et'e repr'esent'ee par Clotilde dans ses fonctions de marraine. L’accouchement avait 'et'e des plus heureux. Mais ma femme s’'etant obstin'ee, contre mon avis, `a nourrir la petite, a cruellement expi'e cette malencontreuse tentative. Outre qu’elle s’est vue oblig'ee `a y renoncer, d`es le cinqui`eme jour, par suite d’un engorgement de lait au sein, il lui est venu, `a ce malheureux sein, plusieurs abc`es qui lui ont fait souffrir l’impossible pendant des semaines enti`eres et m’ont ab^im'e les nerfs pour des mois. Maintenant elle est mieux. Mais il faudra beaucoup de soins et r'egime, pour qu’elle soit enti`erement r'etablie. Le m'edecin lui recommande avant tout le s'ejour de la campagne et les bains froids, et elle a pris en cons'eq<uence> une maison `a Tegernsee* o`u l’on peut mieux qu’ailleurs r'ealiser cette double condition et dont le s'ejour devient d’ann'ee en ann'ee plus anim'e et plus brillant. Entr’autres personnes qui doivent y passer l’'et'e je me fais une v'eritable f^ete de revoir Mad. de Kr"udener qui est attendue ici vers l’'epoque de l’arriv'ee de l’Imp'eratrice en Allemagne et qui passera dans ce pays-ci tout le temps que l’Imp'eratrice restera `a Ems.

Le Grand-Duc H'eritier est toujours `a Darmstadt, et c’est le mois prochain que je compte y aller pour lui faire ma cour et lui rappeler dans l’occasion ses gracieuses promesses de l’ann'ee derni`ere. Je viens d’'ecrire `a ce sujet `a Joukoffsky*, par S'ev'erine, qui veut d’y aller et qui certainement l’emportera de son mieux en ma faveur aupr`es du C<om>te Orloff* qui a beaucoup d’amiti'e pour lui. Ce qui me fait faute, ce n’est pas tant les personnes dont je puis r'eclamer l’appui que de savoir ce que je dois demander. Je ne veux plus de la position d’un secr'etaire de l'egation — et un poste sup'erieur, comme celui d’un conseiller de l'egation ou d’un ch<arg'e> d’aff<aire>s, est plus difficile encore `a trouver qu’`a obtenir. Et pour finir, ce que j’ai `a vous dire de moi, sur le chapitre du service, j’ai `a vous annoncer que j’ai avanc'e en grade de conseiller de coll`ege, avec deux ann'ees d’anciennet'e et que de plus, j’ai eu finalement la fameuse boucle pour 15 ans*.