Милая кисанька, ты напрасно успокаиваешь меня насчет твоего здоровья! Я не могу быть спокойным, пока речь идет о проклятом анкилозе. И что же твой план поехать в Париж, чтобы посоветоваться с тамошними докторами? Ты не отказалась от него? Или это всего лишь мимолетная прихоть? Я жду полных разъяснений по этому поводу в твоем ближайшем письме, которое надеюсь получить скоро после твоего возвращения. Ты ведь послала его на имя Штиглица, не так ли?

Что касается до меня, повторяю, я сделаю все возможное, чтобы уехать отсюда как можно скорее, и надеюсь, что это произойдет недели через две. Если я буду побуждаем твоими письмами, то обещаю тебе отправиться наземным путем, в противном случае я поеду через Любек.

Обними за меня детей. Я обнимаю Мари — постарайся внушить ей, что к моему возвращению я жду, что она будет владеть небольшим запасом французских фраз, чтобы поприветствовать меня. Надеюсь, что Анна в настоящее время в самом безмятежном расположении духа, какого только она может пожелать, и воображаю Дмитрия в таком цветущем виде, какого ты для него желаешь. — Ах, когда же я тебя увижу?

St-P'etersbourg. Ce 9 septembre 1843

Ma chatte ch'erie. Ce ne sont que quelques lignes que je t’'ecris pour te dire que dans quelques heures j’aurai quitt'e P'etersb<ourg>. Je vais rejoindre les Kr"udener `a P'eterhoff et de l`a le Comte Benkendorff emm`ene nous dans son ch^ateau de Fall, proche de R'eval. Il a mis une si obligeante insistance pour m’engager `a l’y accompagner qu’il me f^ut impossible de refuser, sans impolitesse, sa proposition. Cette excursion, d’ailleurs, ne me d'etourne pas beaucoup de ma direction, et il n’y aura de retard que les quelques jours que je passerai chez lui. Comme j’ajourne les d'etails, je te dirai en peu de mots que j’ai vu derni`erement dans sa d'elicieuse maison de campagne la pauvre Grande-Duchesse Marie, bien triste encore de la perte de son enfant, mais toujours parfaitement bonne et aimable pour moi. Puis j’ai vu — mais qui n’ai-je pas vu? Tout le monde de connaissances de diverses dates et de divers grades m’a fait fort bon accueil. Mais pour obtenir ici quelque chose de plus substantiel que de politesses il faudrait passer dans ce pays non pas trois semaines, mais un an et m^eme deux. Or, c’est l`a un sacrifice que je n’ai ni les moyens, ni la volont'e de m’imposer.

J’oubliais, ma chatte, de te remercier de ta lettre du 16 du mois dernier. Maintenant tu vas m’'ecrire une `a Berlin que tu adresseras `a notre l'egation et par pr'esomption tu m’'ecriras aussi quelques lignes poste restante `a L"ubeck. — Ce n’est pas que j’ai chang'e d’avis, quant `a la route que je vais prendre, mais comme `a la rigueur il serait possible que je fusse oblig'e de me rabattre sur L"ubeck, je veux, quelque parti que je prenne, avoir la chance de trouver `a mon arriv'ee en Allemagne quelques mots de toi. Que toi sois avertie! — Quelqu’un qui s’est mis particuli`erement en frais d’amabilit'e, c’est l’ami Gu'ed'eonoff que j’ai rencontr'e par hasard dans un caf'e. Je l’avais si compl`etement oblit'er'e que je me suis vu finalement oblig'e de recourir `a un tiers pour savoir qu’il 'etait. Quant `a lui, il est tout plein encore des souvenirs d’Ostende* et vous porte religieusement dans son coeur, ta belle-soeur et toi. Pour preuve il m’a charg'e de vous porter de sa part je ne sais quels objets en cuir de Russie. Avec cela il est bien s^ur de rester en bonne odeur aupr`es de vous.

Adieu, ma chatte ch'erie. Puisse mon d'epart d’ici pour P'eterhoff ^etre un acheminement vers mon retour. Je compte toujours que je serai pr`es de toi dans les derniers jours de ce mois. Mais j’ai pei<ne> `a croire `a tant de bonheur. — Mes amiti'es `a t<on> fr`ere et `a Casimire. J’embrasse les enfants.

C’est une triste date pour moi que la date d’aujourd’hui — 9 sept<embre>. Cela a 'et'e le plus affreux jour de ma vie, et sans toi il en aurait probablement 'et'e le dernier*. Que Dieu te conserve.

С.-Петербург. 9 сентября 1843

Милая моя кисанька, пишу тебе лишь несколько строк, дабы сообщить, что через несколько часов выезжаю из Петербурга. Я заеду к Крюденерам в Петергоф, а оттуда граф Бенкендорф повезет нас к себе в замок Фалль, под Ревелем. Он с такою любезной настойчивостью приглашал меня сопутствовать им, что отклонить его предложение было бы невежливо. К тому же эта поездка не слишком отклоняет меня от моего пути и задержка выразится лишь в нескольких днях, которые я проведу у него. Подробности я пока откладываю, а скажу только в нескольких словах, что намедни я посетил в прелестном загородном дворце великую княгиню Марию Николаевну, которая все еще сильно горюет о смерти ребенка, но по-прежнему безукоризненно добра и любезна со мной. Видел еще — да кого только я не видел! Все это сонмище знакомцев разного времени и разных чинов оказало мне отменный прием. Но, чтобы добиться тут чего-нибудь посущественнее проявлений вежливости, надо было бы прожить не три недели, но год, а то и все два. Это, однако, жертва, на которую обречь себя я не имею ни возможности, ни желания.

Чуть было не позабыл, кисанька, поблагодарить тебя за письмо от 16 числа минувшего месяца. Теперь напиши мне одно письмо в Берлин, в адрес нашей миссии, и на всякий случай напиши несколько слов также и в Любек, до востребования. Не то чтобы я изменил свои намерения относительно пути, но может случиться, что я буду вынужден свернуть на Любек, и мне хочется, вне зависимости от того, на что я решусь, найти по приезде в Германию несколько строк от тебя. Итак, я тебя предупредил. — Кто особенно рассыпался в любезностях, так это наш приятель Гедеонов, которого я случайно повстречал в кофейне. Я настолько забыл его, что в конце концов мне пришлось обратиться к третьему лицу, чтобы узнать, кто он такой. А он так полон воспоминаниями об Остенде* и так благоговейно хранит в своем сердце и твою невестку и тебя. В доказательство сего он поручил мне отвезти вам от его имени какую-то вещицу из русской кожи. Этим он твердо рассчитывает сохранить ваше благоволение.

Прости, милая моя кисанька. Да будет мой отъезд в Петергоф началом моего возвращения к тебе. Я по-прежнему рассчитываю, что приеду к тебе в последних числах сего месяца. Но мне с трудом верится в такое счастье. — Мой самый дружеский поклон твоему брату и Казимире! Целую детей.

Сегодняшнее число — 9 сентября — печальное для меня число. Это был самый ужасный день в моей жизни, и не будь тебя, он был бы, вероятно, и последним моим днем*. Да хранит тебя Бог.