Будь неладны все, кто мешает разговору! Между этой строкою и предыдущею состоялся отцовский визит, продлившийся полтора часа и совершенно рассеявший все прекрасное, что я собирался сказать тебе.

Моя милая кисанька, когда ты получить это письмо, я буду уже собираться к отъезду из Москвы. Итак, предупреждаю тебя, что с 15 августа письма мне лучше посылать в Петербург, поручая их Штиглицу. Тут все словно сговорилось, чтобы сократить мое здешнее пребывание, и мне кажется, что даже отец, хоть и будет огорчен моим отъездом, с нетерпением ждет дня, когда сможет уехать отсюда. Не знаю еще, сколько времени пробуду я в Петербурге. Это будет зависеть от того, какие возможности мне там откроются. Во всяком случае, я надеюсь и рассчитываю покончить с делами пораньше, чтобы приехать в Тегернзее задолго до срока, который ты наметила для поездки в Париж. Следственно, я запрещаю тебе уезжать без меня. А пока береги свое здоровье, злополучное здоровье, расстраивающееся то и дело. Передай самый нежный привет своему брату и его жене. Привет, само собою разумеется, сопровождается самыми сердечными пожеланиями относительно благополучного исхода ее беременности * . Привет Казимире, да прибавь к нему, прошу тебя, несколько остроумно-ласковых слов, которые мне недосуг придумывать. На кончике пера у меня было еще множество вещей сказать тебе, но благодаря помехе они высохли. Осталось только два истинно отеческих поцелуя — один для Мари, Herzbl"attchen, [25] другой — для Дмитрия. Весь твой, моя кисанька.

St-P'etersbourg. Ce 11 ao^ut 1843

Vous voyez bien, chers papa et maman, que je ne perds pas de temps pour vous annoncer l’heureuse issue de ce fameux voyage qui vous paraissait si formidable en raison de mon extr^eme jeunesse. Le voil`a termin'e non sans fatigue et sans quelques ennuis, mais au total le plus heureusement du monde. Nous sommes arriv'es `a 4 h<eures> de l’apr`es-midi et apr`es avoir fait une inspection sommaire de tous les h^otels qui m’avaient 'et'e indiqu'es, je me suis d'ecid'e pour Demouth*, o`u j’ai lou'e un appartement d’une chambre et demie pour moi et d’une autre demi-chambre pour mon domestique `a raison de 13 roubles argent par semaine. C’est fort cher assur'ement, mais je pr'evois que ce sera l`a aussi ma plus grosse d'epense, car, gr^ace `a la position centrale que je viens de prendre, la d'epense pour la voiture se r'eduira `a peu de chose.

Parmi mes compagnons de voyage il y en avait un que je connaissais indirectement. C’est le jeune Dehay, fils du s'enateur Dehay que j’ai vu l’ann'ee derni`ere `a Kissingen et qui est un ami de Мих<аил> Ник<олаевич> Муравьев*, l’autre 'etait un tr`es jeune homme, Жемчужников*, le reste de la compagnie, `a l’exception d’un fabriquant allemand, se trouvait ^etre compos'e de nos trois domestiques.

Mais pour sortir de ces d'etails fort peu curieux, laissez-moi vous dire que ce qui me domine en ce moment exclusivement, c’est le souvenir de ces six semaines que nous venons de passer ensemble et de toute cette affection dont vous m’avez combl'e. Que Dieu vous b'enisse et vous conserve et qu’Il 'exauce notre voeu mutuel de nous revoir l’ann'ee prochaine.

C’est demain que je me mettrai en cause* et je vous 'ecrirais sit^ot que j’aurai quelque chose `a vous dire. Mais en vous parlant de mon voyage, j’oubliais de vous dire que j’ai parfaitement bien dormi les trois nuits cons'ecutives, et je serais un ingrat, si je n’en attribuais le m'erite, en grande partie au moins, au coussin de cuir de papa.

P'etersb<ourg> m’a de nouveau 'etonn'e. C’est une magnifique ville assur'ement, et dans ce moment, gr^ace `a la magnificence du temps, elle a une physionomie tout `a fait m'eridionale. Il est minuit et la perspective est encore peupl'ee de promeneurs.

Mille amiti'es `a Nicolas. Est-il donc vrai que nous voil`a de nouveau s'epar'es? Qu’est devenu le temps pass'e ensemble. Mille tendresses aussi `a Doroth'ee et `a son mari. Je vous aime tous du fond du coeur.

Adieu. Je baise vos mains.

T. T.

Петербург. 11 августа 1843

Видите, любезные папинька и маминька, я, не теряя времени, спешу сообщить вам о благополучном завершении поездки, которой вы когда-то так опасались по причине моей крайней молодости. Она наконец завершилась — не без усталости и некоторых неприятностей, но в общем благополучнее всего на свете. Мы прибыли в 4 часа пополудни, и после краткого знакомства со всеми указанными мне гостиницами я остановил свой выбор на гостинице Демут*, где снял за 13 рублей серебром в неделю две комнаты — одну полностью для себя, а во второй отведен угол для слуги. Это, конечно, очень дорого, но я думаю, что это будут самые большие мои расходы, потому что благодаря расположению гостиницы в центре города расходы на коляску будут самыми ничтожными.

Среди моих спутников в поездке нашелся один, кого я косвенно знал ранее. Это молодой Дегай, сын сенатора Дегая, которого я встречал в прошлом году в Киссингене. Он приятель Михаила Николаевича Муравьева*. Другой спутник — совсем молодой человек, Жемчужников*. Остальная часть компании, за исключением одного немца фабриканта, как оказалось, состояла из трех наших слуг.

Но чтобы покончить с этими мало занимательными подробностями, позвольте мне сказать, что в эти минуты во мне живут исключительно воспоминания о шести неделях, проведенных с вами вместе, и о тех знаках любви, которыми вы меня осыпали. Благослови и сохрани вас Господь, и пусть исполнится наше общее желание — вновь увидеться в будущем году.

Завтра я приступлю к делу*, и как только появится что сказать, я тут же напишу вам. Но, рассказывая о поездке, я забыл написать, что три ночи подряд я великолепно спал, и я бы был самым неблагодарным, если бы не отметил, что во многом это было благодаря кожаной подушке, подаренной папа.

Петербург вновь удивил меня. Это, несомненно, величественный город, и в это время, благодаря великолепной погоде, он имеет совершенно южный вид. Сейчас уже полночь, а перспектива заполнена гуляющими.

Поклон Николушке. Неужели правда, что мы снова разлучились? Что сталось с временем, проведенным с ним вместе? Кланяюсь также Дашиньке и ее мужу. Люблю всех вас всем сердцем.

Прощайте. Целую ваши ручки.

Ф. Т.

Ma chatte ch'erie, j’'ecris expr`es en grosses lettres — St-P'etersbourg. Ce 26 ao^ut 1843 — pour te faire toucher au doigt de combien de couches s’est diminu'e la formidable distance qui nous s'epare. Oui, ma bonne, me voil`a depuis trois jours `a P'etersb<ourg> en plein courant europ'een, entour'e de nouveau de tous ses bruits et de toutes ses rumeurs, si bien que je pourrais au besoin y d'em^eler le petit souffle de la petite Casimire. N’est-ce pas joli? Tu ne saurais croire, toi, combien `a 300 lieues de distance il est doux de sentir l’effet de sa pr'esence Casimirienne. C’est par le cher Cardenos que cette impression amie, que cette ti`ede bouff'ee m’est arriv'ee.