— Меня не отпускает мысль о том, что я отправил сына на верную смерть.

Прежде чем ответить, демон заполнил на треть два бокала густой янтарной жидкостью, от которой разнесся волнующий ноздри аромат, и подав один из фужеров мне, движением руки предложил присесть в кресло, стоящее рядом с тем, где он ожидал меня.

— Это — то самое?.. — Я, приподняв бокал за ножку на уровень своих глаз, с удивлением рассматривал застывшие, словно в смоле, шарики воздуха, принимающие в игре огня причудливые очертания и формы.

— Да… — Его взгляд на мгновенье затуманился, словно он утонул в воспоминаниях. — Это то, что досталось нам от расы, давшей жизнь демонам. Даже память о них осталась лишь на истлевших страницах древних фолиантов, а рецепт этого напитка продолжает быть самым охраняемым секретом Повелителя, который будет передан следующему лишь в том случае, если законность его власти не будет вызывать сомнений. Каждая капля этой жидкости ценна не только потому, что является тайной, но и потому, что дает особую ясность ума и способность найти взаимосвязи даже там, где события кажутся взаимоисключающими друг друга. А еще… она дарует мужество принимать, осознавая ценность и цену того что сделано и того, что было за это уплачено.

Словно подавая пример, он поднес бокал к губам, сделал глоток и замер, глядя как на поленьях внутри камина выплясывает парочка огненных саламандр: то ли смакуя вкус напитка, то ли о чем-то размышляя.

Я еще мгновение колебался — рассказы об этом запредельном чуде были весьма противоречивыми, но лишить себя удовольствия когда-нибудь упомянуть, что мне довелось ощутить жидкий огонь, как его иначе называли, я не мог.

Первое прикосновение жидкости к губам было совершенно не таким, каким я его ожидал: вместо бушующего жара я осознал прикосновение к себе зловещего холода. И это было столь неожиданным, что мой взгляд метнулся к демону, который продолжал смотреть будто бы вглубь камина и едва заметно улыбался. Но эта улыбка была… улыбкой прожженного интригана, который получил то, чего долго добивался, а в его глазах, которые он поднял на меня, пылала необузданная ярость.

Не знаю, какие мысли должны были бы родиться в моей голове, когда все увиденное начало собираться в одну картинку, но в этот миг, застывшая на языке льдинка растаяла пылающей лавой, которая и хлынула внутрь меня, воспламеняя кровь, сжигая мрачные предчувствия, тревоги, опасения и оставляя позади себя странное ощущение чего-то близкого к всемогуществу.

— Нам предстоит страшная война, рассчитывать в которой ни на кого, кроме себя, мы не можем. И не только потому, что Даймонов много и они давно готовились к предстоящей бойне, но и потому что для них это почти акт отчаяния. С того времени как их мир закрыли, лишь совершаемые ими набеги могли дать то, что им было столь нужно. Их раса начала пока еще медленно, но неуклонно, вымирать и им нужны женщины, способные дать им будущих воинов. А еще им нужна кровь демонов, чтобы возродить былое могущество. — Он обернулся ко мне и в черной бездне его глаз мерцало россыпью звезд отражение искр, фейерверком взлетающих над поленьями. — В мои руки попала одна из мобильных групп, в которой были и взрослые, старше тысячи лет и, по их меркам, совсем юные воины, младший из которых едва перевалил двухсотлетний рубеж. Так вот, все признаки расы в нем выглядели значительно ослабленными: более светлая кожа, полностью отсутствовал контур зрачка, правда, блеск Хаоса на кончиках ресниц и волос все еще сохранился.

— Может, это единичный случай?

— Нет. Нам удалось его разговорить, а потом и перепроверить информацию: их раса откатывается назад в своем развитии, а Лилея — единственный, из доступных им сейчас миров. И здесь их будут интересовать, в первую очередь, демоны и темные эльфы.

Как мне не было тяжело, но я был вынужден согласиться со всем, что он только что говорил: данные моей разведки говорили об этом же самом, пусть я не торопился делиться с ним этими выводами. Определенные опасения в отношении нашего союза у меня еще оставались, и он, похоже, это понимал. Иначе не поднял бы эту тему первым.

— Да… не повезло, что начало темным положили полукровки эльфов и хвостатых.

— Ты жалеешь?!

— Тому, что у меня нет кисточки? — очередной глоток стер с моей души остатки волнений. Хотя… нет, не стер, сделал их осознаваемыми, но не столь мрачными, словно наполнив меня уверенностью. — Нет, не жалею. Но мысль о том, что именно на моих подданных будет идти охота не вызывает у меня особого оптимизма. На вас они сразу не кинутся, оставят напоследок, когда ты либо распылишь свои силы, помогая всем остальным, либо…

Я не закончил. Но мы оба понимали: несмотря на понимание того, что в этой войне в одиночку ни одна раса выстоять не сможет, мы лишь приближались к тому, чтобы думать о реальном объединении своих сил. Вот только… времени на это у нас оставалось все меньше и меньше.

— Вот поэтому и будет неплохо, если на Дариане в это же самое время будет неспокойно. Причем настолько, чтобы Вилдор не рискнул кинуть сюда дополнительные эшелоны.

— Ты рассчитываешь на Леру?

— И на нее тоже. Но, как мне кажется, Асия не будет афишировать, кем является ее подруга. Как, впрочем, и заявлять о том, что их связывает.

— Ты что-то знаешь о Черной Жрице?!

Надо сказать, что такое предположение уже несколько раз возникало в моей голове: моя разведка неоднократно отмечала интерес, который проявлял Аарон к подруге моей невестки. Но никаких больше оснований думать именно так у меня не появлялось и мне пришлось отнести их к разряду тех, что проверить пока не удается.

— Да, знаю. И я из жителей Лилеи единственный, кто об этом знает. Есть еще несколько, кто может догадываться или предполагать. Но уверенности, кроме как у меня, ни у кого нет.