Последний угодник осушил кубок одним глотком.

– Мне кажется, если ты вечно считаешь, что свою боль не пожелал бы и злейшему врагу, то тебе нужен либо более обширный словарный запас, либо враг позлее.

– И теперь у тебя был такой враг в лице мадемуазель Дуннсар? – Жан-Франсуа медленно облизал большой палец и перевернул очередную страницу. – Или, когда страсти улеглись, вы поцеловались и помирились?

– Не совсем. – Габриэль взял бутылку татуированными руками и снова наполнил кубок. – Когда я постучал в ее дверь на следующее утро, Феба уже ушла.

– Бросила тебя? – Вампир моргнул.

– Зависит от того, как на это посмотреть. – Габриэль пожал плечами. – Когда-то я знавал старую книготорговку в Августине. У нее был небольшой магазинчик на Рю де Мешан. Ее звали мадам Татьяна. И она, чтобы не скучать в старости, завела домашних животных – собаку по кличке Эм-Бутс и кошку по кличке Шпатель. Она заботилась о них, как о собственных детях, и они любили ее так же сильно. Но однажды, холодной зимой шестьдесят третьего, старая дама Татьяна взяла да и померла. Потребовалось две недели, чтобы это выяснилось. Ворвавшись в магазин, соседи обнаружили тело Татьяны в кладовой. Эм-Бутс лежал рядом со своей хозяйкой, холодный и неподвижный, а рядом, теплый и невредимый, сидел Шпатель, вылизывая лапки. Собака умерла от голода. А кот обгладывал бывшую хозяйку, чтобы выжить. В этом разница между собаками и кошками, холоднокровка. Первые будут любить вас безоговорочно. Вторые будут терпеть вас до тех пор, пока им не надоест.

Габриэль откинулся на спинку кресла и сделал еще один большой глоток вина.

– Я действительно выставил ее дурой. Ни одна женщина, с которой меня когда-либо сводила жизнь, не восприняла бы это с улыбкой.

В любом случае одежду мне приготовили, очистили от крови и дорожной грязи. Уже занимался пасмурный рассвет, когда я поспешил в гостиную «Белого кролика», где Фи поцеловала меня на прощание и быстро накормила завтраком. Старая подруга вручила мне тяжелый зимний плащ и несколько рюкзаков, набитых припасами для путешествия. Она попыталась застегнуть на себе старый пояс с мечом, но криво улыбнулась, когда поняла, что он ей маловат.

– Время нас всех съедает заживо, – снова вздохнула она.

Я улыбнулся, печально почесывая в затылке.

– Я… э-э, кажется, сломал твою кровать.

– Ого, вот это ночка у вас выдалась! – Пожилая дама заглянула мне за спину и нахмурилась, когда поняла, что Фебы нигде не видно. – И где же она? Твоя подружка-вандалка?

– Когда я проснулся, ее уже не было.

– А-а-а. Вот, значит, какая была ночка. Судя по тому, как вы двое препирались, я должна была догадаться.

– Мы с Фебой не препирались. – Я нахмурился.

– Семеро Мучеников, – усмехнулась она. – Все, что вашей парочке нужно, – дать друг другу ласковые клички и ненадолго заняться безрадостным сексом, глядишь, и стали бы женатой парой.

– Отвали, Фи.

Пожилая дама усмехнулась, покачав головой. Накинув плащ, который она мне дала, я в последний раз взглянул на домашний очаг в ее маленькой таверне. Вчерашняя пирушка была желанным теплом после долгой, холодной дороги. Но Диор все еще томилась в лапах Дивоков, и сейчас только я мог ее спасти.

Мы с Фи пробирались по рассветным улицам, запруженным голодающими и обездоленными, к мастерской кузнеца на окраине. Я не знал, каким чудом ей это удалось – лошади в те ночи стоили целое состояние, – но вскоре Фионна привела меня, куда нужно, и вручила прекрасного мерина, уже оседланного. Это был высокий боевой конь с заплетенной косичками гривой и характерным бледным рисунком на серебристо-серой лохматой шкуре, белыми передними ногами и пятном на морде, которое выглядело почти как череп. Он принадлежал к оссийской породе, известной как тарреун, которая славилась мужеством и выносливостью.

– Это ваш старый Титан? – удивленно прошептал я, поглаживая его гриву.

Фионна покачала головой.

– Титана я отдала на разведение много лет назад. Это лучший из его сыновей. Его зовут Аржен, – нежно улыбнулась мне она и передала поводья. – Кажется, подходящее имя.

Я покачал головой, не находя слов. Это было еще одно слишком быстрое расставание, как и с Лакланом – другом, всплывшим из прошлых ночей и исчезнувшим в потоке, в котором я тонул. Мир таков, каков он есть, и я знал, что это, может, наша последняя встреча.

– Светлой зари тебе, сестра, – сказал я с горящими глазами. – И спасибо. За все.

– Береги себя, – попросила Фионна. – Если ты направляешься туда, куда я думаю, эти ублюдки никогда не простят тебе того, что ты сделал с Толевом, Габби.

Я обнял ее, крепко прижав к себе.

– Рад был снова тебя увидеть, подруга.

– И я тоже. Помни, что я сказала. Насчет того, чтобы наслаждаться музыкой, пока можешь. И следи за этой угрюмой задницей, договор? – Она обняла меня покрепче, а затем шлепнула по заднице, чтобы мы наконец разомкнули руки. – Кое-кому будет сильно ее недоставать, если она покинет нас.