?Жанровая принадлежность «Пути гордого бессмертного демона» была скорректирована.?

Постой-ка.

С каких пор этот горе-роман превратился в женское чтиво?

Неудивительно, что эта невообразимая мелодрама умудрилась зашибить столько наград, – оказывается, теперь набор очков идёт по стандартам женского романа!

Да даже если так – откуда у женского романа такое достижение, как «Годная дрочка»? Им и дрочить-то нечего!!!

Неужто роман с Чжундяня отправился в вечную ссылку на сайт с любовными романами? Или, что ещё страшнее, он угодил в печально известную зелёную[180] гавань Цзиньцзяна?!

С этой мыслью Шэнь Цинцю наконец изверг всю ту кровь, что копилась в его горле с самого момента перерождения.

В результате этого действа вокруг него тотчас зашелестели одежды и материализовалось множество лиц.

Нин Инъин, Мин Фань, Ци Цинци, Му Цинфан – все они сгрудились у его изголовья, перебивая друг друга: «О нет, дело плохо, учителя рвёт кровью – неужто он умирает?!» Или: «Нет-нет, это как раз хороший признак!» Их окружали каменные стены, холодные и влажные, лишь пара крохотных свечей рассеивала тьму. Едва Шэнь Цинцю сообразил, что находится в пещерах Линси, как гулкое эхо прошило самую сердцевину его мозга вспышкой пронзительной боли, так что он скрючился и обхватил голову, утратив способность воспринимать происходящее, но окрик Лю Цингэ проник и через этот заслон:

– Отойдите, вы все!

Стоило ему возвысить голос, как все тотчас умолкли – впрочем, младшее поколение не преминуло украдкой показать главе пика Байчжань язык, прежде чем нехотя разойтись перед Лю Цингэ, который заступил на их место со скрещёнными на груди руками.

Наконец-то найдя, на кого тут можно положиться, Шэнь Цинцю вцепился в младшего товарища с мольбой:

– Что с Ло Бинхэ?

– Мёртв! – выпалил Лю Цингэ с потемневшим лицом.

– …Мёртв? – беспомощно повторил Шэнь Цинцю.

Неужто он и впрямь, поддавшись ребяческому порыву, последовал за учителем и в смерти[181]?!

Впившись взглядом в лицо Лю Цингэ в отчаянной попытке прочесть на нём признаки того, что это лишь шутка – можно подумать, он вообще когда-либо шутит, – Шэнь Цинцю рывком сел, причём тело тотчас запротестовало, отозвавшись тупой болью.

Скривившись, он шлёпнулся обратно на каменное ложе.

Для Лю Цингэ это явно оказалось слишком – бесстрашный глава пика Байчжань отпрянул на три шага. Судя по тому, как он неловко повернулся в сторону выхода, он явно разрывался между желанием пуститься прочь во все лопатки и подойти, чтобы что-то сказать. Схватив Лю Цингэ за рукав, Ци Цинци одёрнула его:

– Ты только полюбуйся на себя – что ты творишь! Мы же велели тебе не пугать его, а он из-за тебя вновь лишился чувств с перепугу!

Шэнь Цинцю слабо взмахнул рукой, чтобы успокоить свою шимэй:

– Я вовсе не лишился чувств. У меня…

«…Просто кое-что болит с такой силой, что я едва ли смогу сидеть в ближайшее время…» – закончил он про себя.

Прежде Нин Инъин превыше всего боялась грозного главу пика Байчжань, однако на сей раз она, не устрашившись, напустилась на него, топнув ногой:

– Шишу Лю, как же так можно! Какую бы неприязнь вы ни питали к А-Ло, вы же знаете, что учитель только что очнулся и ему нельзя волноваться, и всё же… говорите всё что ни попадя, даже смерть на голову А-Ло призываете!

– Шисюн Лю, – неодобрительно поддакнул ей Му Цинфан, – в самом деле, нельзя же так с больным! Это всяко не пойдёт ему на пользу!

Впервые подвергшийся всеобщему осуждению[182] Лю Цингэ с позором отступил к столу. Поскольку он никогда не умел говорить складно, то ограничился отрывистым:

– Всё, молчу!

Прижимая одну руку к виску, другой Шэнь Цинцю схватился за поясницу.

– Кто-нибудь в конце концов скажет мне, умер он или нет?

– Нет! – выплюнула Ци Цинци. – Этот негодник, думая, что ты умираешь, едва не отправился следом за тобой, однако шиди Му успел заверить его, что ты всё ещё дышишь и с тобой всё будет в порядке, – с чего бы ему после этого умирать?

«Благодарение Небесам, эта история не завершилась таким нелепым финалом, – возрадовался про себя Шэнь Цинцю. – Никто бы не вынес ещё одного подобного тупизма…»

Он понимал, что Лю Цингэ бросил ему в лицо известие о смерти Ло Бинхэ сгоряча, и всё же своей выходкой он напугал его до бесчувствия, заставив Шэнь Цинцю на пару мгновений утратить столь ценное самообладание, а потому он не удержался от упрёка:

– Глава пика Лю, как ты мог поступить со мной подобным образом? Я спросил тебя первым, потому что я тебе доверяю. Сказать по правде, я разочарован.

Лю Цингэ уставил на него свирепый взгляд. Не особенно впечатлённый этим Шэнь Цинцю кое-как принял сидячее положение, бдительно следя, чтобы на пострадавшие части тела не оказывалось слишком большого давления, и спросил: