И всё же его усилия не пропали даром, ибо после этого он наткнулся на праздношатающегося Шан Цинхуа, который, очевидно, наслаждался жизнью.

Вот уж кому Лю Цингэ всыпал бы с превеликим удовольствием, однако стоило ему поднять кулак, как Шан Цинхуа вывалил ему всё, что знал и не знал, включая меню Шэнь Цинцю в мире демонов и чем тот разгонял тоску в течение дня, а под конец – и жизненно важную секретную информацию о том, как он был похищен на южные рубежи.

Выудив из него все необходимые сведения, Лю Цингэ собрался было казнить предателя не сходя с места, но тут Шан Цинхуа внезапно повис на его ногах, стеная, как неупокоенный дух, что у него не было выбора и что теперь он непременно исправится, начав жизнь с чистого листа.

В конце концов его вопли привлекли внимание Мобэйцзюня, и они с Лю Цингэ, весьма предсказуемо сцепившись, разнесли вдребезги половину подземного дворца Ло Бинхэ, что немного задержало главу пика Байчжань.

Вот по этой тропе, изобилующей взлётами и падениями, а также эпизодами погромов и насилия, уверенно ступал последние несколько дней Великий и Ужасный Лю.

После того, как брат по школе пошёл ради Шэнь Цинцю на такие тяготы и жертвы, Лю Цингэ и впрямь стал для него как родной[82]! Выразив переполняющую его благодарность в присущей ему сдержанной манере, Шэнь Цинцю вновь переключился на деловой лад:

– Шиди Лю, у меня к тебе есть одно дело.

– Какое? Говори, – отозвался тот.

– Что тебе известно о Тяньлан-цзюне?

В мире совершенствующихся владыка демонов мог без преувеличений считаться легендарной фигурой. Ведь тогда, много лет назад, четыре великих школы объединили усилия[83], дабы заточить его под горой Байлу. Хотя хребет Цанцюн сыграл в этом противостоянии ключевую роль, то были прежние главы пиков – из представителей поколения Шэнь Цинцю в той битве принимал участие лишь Юэ Цинъюань, будучи старшим учеником пика Цюндин. Тогда-то он впервые проявил себя, воспользовавшись мечом Сюаньсу, – и именно его вклад стал решающим. Конечно же, Лю Цингэ не мог об этом не знать.

– Это последний верховный правитель демонов? Его тело, должно быть, давным-давно уничтожено.

– Однако для демона это не обязательно влечёт за собой смерть, – заметил Шэнь Цинцю. – Он мог сбросить эту оболочку, словно пустую раковину.

– Как ты? – приподнял бровь Лю Цингэ.

– Именно, – смущённо кашлянул Шэнь Цинцю.

Однако Лю Цингэ всё ещё не улавливал его мысль.

– Ну сбросил, и что?

– Тяньлан-цзюнь вынашивает планы по слиянию мира демонов с миром людей.

– Ты хочешь сказать, что он собирается вторгнуться в мир людей?

Шэнь Цинцю сознавал, насколько легко обычному человеку перепутать два этих понятия: большинство восприняло бы это «слияние» как «объединение под единым правлением». Однако дело обстояло куда серьёзнее: Тяньлан-цзюнь с помощью Синьмо вознамерился произвести слияние в самом что ни на есть буквальном смысле этого слова.

Миры людей и демонов можно было уподобить двум сторонам листа бумаги, находящимся словно бы в разных измерениях: сколько ни веди линию по одной стороне, на другую она не перейдёт.

Однако же Синьмо было по силам прошить этот лист насквозь, тем самым соединив эти два измерения в одно.

К примеру, река Ло и хребет Майгу находятся в разных измерениях, но в оригинальном романе Ло Бинхэ, используя Синьмо как ключ, «соединил» два мира в этой точке, так что хребет Майгу образовал одинокий остров посреди реки.

Когда Шэнь Цинцю на пальцах объяснил всё это Лю Цингэ, тот озадаченно сдвинул брови:

– Неужто ему такое по силам?

«Ещё как – по крайней мере, у Ло Бинхэ из оригинального романа получилось!» – заключил про себя Шэнь Цинцю и торжественно кивнул в ответ.

– Дело нешуточное, – обдумав это, заключил Лю Цингэ. – Тебе понадобятся недюжинные доказательства, чтобы убедить всех глав школ.

А вот с этим дело обстояло значительно хуже – от одной мысли об этом у Шэнь Цинцю начинала раскалываться голова.

– Учитель, почему бы не спросить об этом меня? – вмешался прежде молчавший Ло Бинхэ.

Шэнь Цинцю не успел ответить, когда обогнавший их Лю Цингэ нарочито фыркнул.

Чтобы понять, что именно он хотел сказать этим, не требовалось дополнительных пояснений: в жилах давным-давно порвавшего отношения со всеми прочими школами Ло Бинхэ текла кровь демона, а весть о его деяниях распространилась до самых дальних границ. Под его началом дворец Хуаньхуа превратился в какое-то царство беспросветной тьмы, так что, хотя позиция процветающей школы лишь укрепилась, остальные больше не желали иметь с ней никакого дела – от некогда прославленной праведной школы, что называется, осталось одно лишь имя.

Так что спрашивай не спрашивай – шансов, что к нему хоть кто-нибудь прислушается, было ещё меньше, чем у его учителя…

И всё же Шэнь Цинцю предпочёл не озвучивать всё это, дабы пощадить хрупкое сердце своего ученика. Выдавив несколько натужных смешков, он внезапно ощутил новую тяжесть на левом плече.

На него словно бы невзначай опустил голову Ло Бинхэ.

Полагая, что это – очередной каприз, Шэнь Цинцю раздражённо тряхнул плечом, но, присмотревшись, обнаружил, что веки ученика крепко смежены: тот умудрился мигом провалиться в глубокий умиротворённый сон. Только что поддерживал осмысленную беседу – и вот уже заснул, стоя на мече?