– Да, я говорила это уже много раз, но сейчас уверена. Это она.

– Н-наш-ли к-ко-го? – медленно, с трудом выговорил ее муж.

– Ее. Нашу Аннелизу.

Он нахмурился – недоуменно, растерянно, но уже через секунду пробудившаяся было мысль покинула его голову. Взгляд Курта снова сделался пустым.

– Ос-стался е-ще миндальный п-пирог?

Хелен снова вздохнула. Она чувствовала себя очень одинокой и бесконечно усталой, что немудрено: столько десятилетий она провела в своей собственной тюрьме, отгороженная от всего мира невидимыми решетками страдания и горя. Но теперь Хелен не сомневалась: стук в дверь, который она на протяжении почти пятидесяти лет и хотела, и боялась услышать, вот-вот раздастся и принесет с собой долгожданное облегчение. Скорее бы все закончилось. Завершение. Освобождение. Хелен ждала этого с покорностью человека, который давно утратил надежду. Наконец-то Бог или судьба смилостивились над ней, посулили покой. Наконец-то она сможет отдохнуть.

Поднявшись, Хелен отправилась на кухню, достала из буфета остатки миндального пирога. Возвращаясь в гостиную с тарелкой и чашкой чая, едва теплого из предосторожности, она заметила в окно темно-серый седан, остановившийся на улице напротив их дома. Настороженно шагнула к окну и стала смотреть из-за портьеры, однако автомобиль просто стоял у тротуара с работающим мотором. Из него никто не вышел, но Хелен разглядела внутри мужчину и женщину.

Вот оно. То, чего она так ждала. Кто-то приехал, чтобы сказать ей об Аннелизе.

Хелен понимала, что это начало конца. Понимала, и все равно едва не расплакалась от облегчения.

В крошечной подвальной комнатенке Фейт забрасывала в стиральную машину одежду и белье родителей. Узкое окно прачечной она открыла настежь – так хотя бы часть горячего воздуха от сушилки выходила наружу. Вытяжка приказала долго жить, но в комнате все равно было душно, и пот градом катился по лицу Фейт. Именно благодаря раскрытому окну она услышала, как напротив их дома остановилась машина.

Отложив белье, Фейт подошла к окну и привстала на цыпочки. Подвальное окно находилось лишь чуть выше уровня земли, но она все же разглядела за кустами серый автомобиль, в котором сидели двое. Мужчина и женщина. У мужчины были густые темно-рыжие волосы и борода. Блестящие темно-русые волосы женщины были стянуты на затылке в конский хвост.

Фейт не сомневалась, что перед ней полицейские. Наверное, сумели идентифицировать найденные останки и нашли ближайших родственников. Сделать это не представляло труда, поскольку Дженсены вот уже пятьдесят лет жили на одном и том же месте. За полвека в доме мало что изменилось. Даже спальня Аннелизы оставалась в точности такой же, как в тот день, когда она покинула ее навсегда.

Этого момента Фейт ждала с девяти лет. Сама не зная почему, она была уверена, что появление полицейских ее каким-то образом освободит. Все события ее жизни, невезение, промахи и ошибки, – все началось в тот день в сентябре семьдесят шестого, когда сестра не вернулась домой. И вдруг весь мир начал вращаться вокруг Аннелизы – вокруг сестры, которой не было, но которая всегда присутствовала где-то рядом, словно только что вышла в соседнюю комнату или вот-вот покажется в дверях; призрак, превративший в невидимку и саму Фейт.

Водительская и пассажирская дверцы серого седана одновременно распахнулись, и она невольно напряглась, но тут же с удивлением увидела, что женщина-детектив, одетая в удобную черную куртку, идет неуклюже, с явным трудом. Похоже, она была беременна. Мужчина – высокий, очень светлокожий – двигался по-спортивному уверенно и быстро. Костюм, который он носил, показался Фейт довольно дорогим, что выглядело странно для простого полицейского. Рыжая бородка копа была тщательно подстрижена. Фейт припомнила, как года три назад она где-то читала, что полицейским Королевской конной полиции наконец разрешили носить бороды, но они должны были иметь определенную длину, если только не отращивались в целях конспирации или по религиозным соображениям.

Фейт нарочно сосредоточилась на этих малозначимых воспоминаниях, отвлекавших ее от мыслей о том, что приближалось к ним по запущенной садовой дорожке.

Остановившись у крыльца, женщина-детектив окинула взглядом обшарпанный фасад дома, словно оценивая его и готовясь к чему-то неприятному. Мужчина догнал ее и, встав рядом, что-то сказал. Женщина кивнула. С суровыми и мрачными лицами оба начали подниматься на крыльцо.

Фейт бросилась к выходу из комнаты. Она жалела, что так и не сожгла дневник.

Пока Джейн звонила в дверь, Дункан стоял рядом в напряженной позе, явно готовясь к предстоящему испытанию. В молодой весенней листве мягко шелестел ветер. Звонок громко дребезжал где-то внутри дома, но никто не отзывался, и Джейн нажала на кнопку еще несколько раз, потом постучала в дверь кулаком. Рядом Дункан в волнении переступал с ноги на ногу. За травленым стеклом входной двери промелькнула какая-то тень, но им по-прежнему никто не открывал. Переглянувшись с Дунканом, Джейн постучала снова.