Сизин ответила не сразу. Я почти видел, как из нее рвутся ненависть и гнев, но, к ее чести, нужно признать, что она удержала себя в руках.

– Перемирие, – прошептала она, глядя на сторонников Культа Сеша.

– Перемирие, – отозвались сестры. Даниб, стоявший рядом с ними, бросил на пол свою половину копья. – Но мы на стороне будущей императрицы, – добавили они.

Не говоря ни слова, три стороны образовали сплоченные группы, ощетинившиеся острой сталью. Словно танцоры, зараженные моровой болезнью, они кружили вокруг друг друга, стараясь держаться как можно дальше от остальных – до тех пор, пока не добрались до дверей.

Сизин прошла первой – она все еще не доверяла призракам культа и не хотела, чтобы они были рядом с ней, особенно сейчас, когда они подобрали брошенное оружие. За ней последовала Хирана, а затем Культ Сеша. Прибывшие на помощь королевские гвардейцы, раскрыв рты, изумленно взирали на эту странную процессию врагов, которые выходили из зала один за другим. Я бы разделил их удивление, если бы не нож у моего горла. Подчинившись угрозам Хираны, Сизин приказала охране отступить дальше по коридору. Тех, кто был слишком ошеломлен и уже не понимал, где находится, Итейн растолкал лично. Будущая императрица по-прежнему оставалась главной – по крайней мере, сейчас.

Время от времени один из воинов задевал что-нибудь копьем, и все застывали на месте и настороженно бросали взгляды друг на друга. Напряжение было невыносимым. Мы, словно вступившие в поединок крабы, ползли бочком по коридорам и вверх по лестницам, пока не добрались до вершины Небесной Иглы.

– Надеялся сбежать и бросить меня на произвол судьбы, Келтро? – шепнула мне на ухо Хирана. – Не повезло тебе.

Я уже не боялся и не уважал ее, и поэтому все, что у меня осталось, – это дерзость. Я помнил, как сильно она нравилась вдове.

– А ты думала, что можешь без труда прилететь сюда и занять престол, Хорикс? И как успехи?

Ее клинок оцарапал мне горло, и по моим плечам разлилась боль.

– Тебе стоит открыть убежище и узнать.

Как только у меня появлялась такая возможность, я поглядывал на строй светящихся сторонников Культа Сеша в красных одеждах. И каждый раз по крайней мере одна из сестер смотрела прямо на меня. Они были бледны, словно чистый папирус, но, похоже, умоляли поверить им. Неохотно или скорее с надеждой я решил положиться на них.

На то, чтобы выбраться из толпы гвардейцев и подняться по лестнице на верхние этажи Небесной Иглы, понадобилась целая вечность. Наконец мы оказались в длинном пустом коридоре, за которым находилось убежище. Меня наполнила пьянящая смесь возбуждения и страха; я уставился на большую, богато украшенную деревянную дверь, заглубленную в песчаник. Мне хотелось поскорее узнать, что там, за ней. Фаразар был настолько уверен в своем огромном сейфе, что охрану он поручил лишь небольшой горстке стражников. Перед дверью убежища стояли четыре солдата в ярких золотых и бирюзовых доспехах. Они, казалось, были слегка встревожены тем, что рядом с их постом собралась такая разношерстная толпа. Их копья были направлены на нас, и я должен был воздать должное – их руки совсем не дрожали.

Мои натренированные глаза уже искали замочные скважины среди лакированного дерева, меди и золотой филиграни, но я не увидел ничего, кроме ручек. Они были исключительно для вида. Я посмотрел на странную резьбу, думая о том, что совершили эти особенные люди, если удостоились чести быть изображенными на двери императора.

– Прочь с дороги, – приказала Сизин.

Самый высокий солдат заговорил; его голос дрожал. Охрана уже увидела Даниба, который заслонил собой почти весь солнечный свет в большом коридоре.

– Мы подчиняемся только приказам императора, – заявил он.

– Я будущая императрица.

– Мы не можем уйти, – сказал солдат, явно жалея об этом.

– Позвольте, мы все сделаем, – сказала Лирия.

Даниб развел руки в сторону и потянулся; его стальные доспехи заскрежетали.

– Нет. Итейн, – сказала Сизин, и ее призрак, вздохнув, поднял свой меч.

– Парни, это неизбежно, – сказал он гвардейцам, подходя к ним.

– Назад! – крикнул солдат.

Призрак замахал огромным мечом. Клинок показался мне смутно знакомым – серая сталь и обсидиан, с серебром на рукояти. Меч, должно быть, был пяти футов длиной, но Итейн управлялся им так, словно тот весит не больше, чем кусок хлеба. Туман поднимался над клинком, обвивался вокруг гарды и латной рукавицы Итейна и смешивался с его парами.

Итейн был и ловким, и безжалостным. Первый солдат напал на него, подняв щит и быстро нанося удары копьем. Итейн нырнул под копье и ударил под щит, отрубая ноги солдату. Тот с воплем упал, окрасив белый мрамор своей кровью.

Следующий солдат высоко подпрыгнул, надеясь проткнуть Итейна, но призрак сделал шаг в сторону и махнул мечом, разрезав солдату шею.

Третьему солдату Итейн разрубил копье пополам, затем еще раз пополам, а потом огромный меч проткнул щит солдата, словно папирус.