– Отец, час расплаты настал! – взвизгнула Сизин, и эхо ее слов полетело по комнате.

Она взяла у одного из солдат меч и взмахнула им над головой.

Хирана, не желавшая уступать Сизин, которая в четыре раза ее моложе, тоже возвысила голос:

– Приготовься, Фаразар!

Я почувствовал, что воздуха в комнате стало меньше: люди сделали вдох и задержали дыхание. Двери убежища распахнулись и с грохотом остановились. Проем, окаймленный полосой тяжелого золота шириной в несколько ярдов, манил нас внутрь. Мраморный зал был огромен. Глядя на угол, под которым шли стены, я мог представить себе очертания верхушки Небесной Иглы. В глубоких нишах были грубо прорезаны узкие окна, через которые в зал втекал солнечный свет. Но самое интересно было то, что в убежище ничто не двигалось. Никаких призраков-слуг. Никаких напыщенных императоров. Никого.

Вдруг до нас донеслось еле слышное шарканье. Солдаты ткнули копьями в дверной проем. Хирана и Сизин встали почти плечом к плечу рядом с дверью; Итейн расположился между ними. Все приготовились к бою, но в этом не было необходимости. Я уже заметил на мраморе слабое сапфировое свечение.

– Отец!

– Выходи!

Пожилой лысый призрак вышел из-за дверей и немедленно упал на колени. На его коже было больше морщин, чем на бурдюке, но его морщины теперь превратились просто в темные линии в голубых парах. Простой серый льняной халат закрывал его тело от плеч до сандалий. На его халате было вышито золотое перо. Светился призрак слабо, словно вечернее солнце. Я не заметил на нем никаких ран, если не считать белого шрама, который бежал от уха вниз, под воротник.

Призрак уперся ладонями в мрамор, что-то неразборчиво бормоча – то ли молитвы, то ли извинения.

Хирана и Сизин наперегонки бросились вперед и встали по обеим сторонам от распростершегося на полу призрака. Вслед за ними бросились солдаты.

Вдова схватила призрака за рукав и поставила на ноги. Сизин угрожающе поднесла меч к его лицу. Он негромко заскулил. Сестры подхватили меня под локти, и мы вместе зашли в убежище. Сзади на меня накатывала мощная волна холода, исходящая от Даниба, и почему-то в тени этого огромного зверя я чувствовал себя спокойнее.

– Кто ты? – спросила Хирана у призрака.

– Где мой отец?!

Ответить призрак не мог – у него слишком дрожали губы. Он выглядел напуганным.

– Найдите императора! – взревела Сизин.

Солдаты принялись разносить комнату в клочья. Перья из вспоротых подушек закружились в воздухе, по полу полетели осколки кубков и графинов. Солдаты вскрывали сундуки, украшенные серебром, и шкафчики из красного дерева, и я незаметно для всех сокрушался о том, что столько добычи превращается в прах. Я снова обманул замки – и все было зря.

Именно тогда я заметил тарелки, покрытые засохшими разводами, и объедки, находившиеся на разных стадиях гниения. Они копились тут не меньше месяца. Я вдруг понял, почему зрители так глубоко дышат. Вонь, должно быть, стояла ужасная.

– Никого, ваше высочество! – донесся крик.

Итейн с лязгом положил меч на плечо.

– Будущая императрица, я…

– Не сейчас, тень! – прервала его Сизин. – Говори! Кто ты?

Но Итейн не дал себя заткнуть.

– Это Балшеп, личный слуга Фаразара. Когда я еще был маленьким, он уже служил нашей семье.

Хирана вцепилась в воротник Балшепа и подняла его над полом. Он вздрогнул и изогнулся от боли, когда она вонзила в него свои потрескавшиеся медные ногти. Я был готов поклясться, что на ее серых щеках появился румянец. Огонь в ее глазах не погас, а разгорелся, превратившись в бурю.

– Теперь я тебя вспомнила. Где мой сын? Рассказывай! – сказала она.

Итейн снова ударил мечом о наплечник, и звон заставил всю комнату умолкнуть.

– Хирана, он не может говорить. Твой сын давно об этом позаботился – с помощью медного ножа.

Сизин помахала мечом.

– А писать он может?

Балшеп закивал.

– Ну конечно, – ответил Итейн и, сняв с себя позолоченный шлем, швырнул его на пол. Я увидел глубокий белый раздвоенный шрам на его голове. – Кто, по-твоему, писал указы последние два года?

В дальнем углу убежища разбилась ваза, и после того, как эхо этого звука стихло, воцарилось смертельно опасное молчание.

Теперь уже задрожали накрашенные губы Сизин.

– Эта… эта тень писала слова императора? Разве император не мог сам их написать? – прошептала она, оглядываясь.

Итейну хватило смелости улыбнуться тем, кто смотрел на него с яростью.

– Если он за сотни миль отсюда, в Белише, то не мог, – ответил он, медленно отступая от Сизин и Хираны, пока не оказался на большом золотом символе, нарисованном на полу. – Ваша грандиозность, я боюсь, что все это время вы искали не там, где нужно.

Сизин и Хирана потрясенно молчали. Итейн решил пояснить:

– Лет пять назад, через год после того, как Фаразар построил свое драгоценное убежище, оно ему надоело. Под покровом ночи он бежал из Иглы и из города, после чего поселился в Белише. Судя по всему, он прекрасно проводил время в компании местных аристократов. А Балшеп все это время был здесь. Именно он выпускал приказы императора, следил за тем, чтобы еду приносили и уносили, чтобы не вызывать подозрений. Все вы думали, что Фразар постепенно сходит с ума, сидя в своем убежище. Но все эти годы он жил на юге и трахал шлюх до полного изнеможения. Очень умно, честное слово. По его меркам.