Я неопределённо качаю головой и натянуто улыбаюсь. Если бы речь шла не об Александре, я бы честно ответила «да». Но речь идёт именно о нём, поэтому пока так.

Больше не оборачиваясь, я прикладываю ладонь к замку ворот. Дверь с протяжным писком отщёлкивается. Позади слышится агрессивное шарканье шин, хруст перемалываемого гравия, обиженный рёв мотора.

Со временем Марк переживёт. Расстаться с ним было честно, значит нет причин истязать себя угрызениями совести. Теперь можно переходить к следующей части плана.

Я подхожу к своей машине и, взявшись за ручку, торопливо погружаюсь в салон. Медлить нельзя. Нам с Александром требуется ещё один разговор.

Дворники растирают по стеклу влажный ноябрьский сумрак, глаза напряжённо вглядываются в ровную ленту дороги. Важно не пропустить нужный поворот.

Весь путь к дому Александра я была поглощена эмоциями, а не маршрутом, и сейчас это может сыграть со мной злую шутку. Меньше всего хотелось бы заплутать на трассе и ни с чем вернуться в город. Уж слишком я настроена на встречу с Александром, чтобы так легко принять поражение.

Когда впереди наконец маячит неоновая вывеска с названием премиального коттеджного посёлка, я чувствую невероятное облегчение. Это означает — я почти на месте. А уж до нужного дома как-нибудь разберусь.

К счастью, судьба не подкидывает мне невыполнимых задач. Проехав около двухсот метров по петляющей асфальтированной дороге, я различаю в темноте знакомый силуэт дома, который покинула полтора часа назад. Внутри зреет радостное предвкушение. Свет в окнах по-прежнему горит, а значит, мы с Александром точно увидимся.

Притормозив у ворот, я машинально глушу двигатель и несколько секунд сижу в гробовой тишине. И что же дальше? Внутрь без предупреждения не попасть, а значит — нужно ему позвонить. Ну или написать сообщение.

Ладонь нащупывает телефон на консоли, пальцы торопливо порхают по клавиатуре.

«Привет. Я у ворот. Откроешь?»

Нахмурившись, стираю. Нет, так не пойдёт.

Запахнув полы пальто, я выхожу из машины и, втянув отсыревший хвойный воздух, нажимаю звонок на стойке с видеопанелью.

Ответа нет слишком долго. Я успеваю перебрать в голове кучу причин такому промедлению: предположить, что Александр всё-таки уснул, или что он решил больше никогда меня не видеть.

Когда из динамика наконец доносится характерный шум, внутри радостно екает.

— Это я, — взволнованно констатирую я то, что Александр и без того видит в камере. — Каролина.

Повисает пауза, и в следующую секунду створки ворот начинают плавно разъезжаться.

Я торопливо сажусь в машину, въезжаю во двор, паркуюсь. Тело слегка потряхивает, но уже не от волнения, а от растущей решимости. Всё так просто, когда знаешь, что нужно делать. Нет ни метаний, ни нервозности, ни сомнений.

Александр стоит на крыльце. Его силуэт в бликах уличной подсветки кажется огромным и немного пугающим.

— Спасибо, что впустил, — говорю я, остановившись на деликатном расстоянии в пару метров. — Я приехала, чтобы поговорить.

— Входи, — натянуто произносит он.

Это немного охлаждает мой пыл. То, что Александр впустил меня внутрь, не говорит о том, что он готов меня слышать. Он прекрасно воспитан и просто не мог оставить меня на улице посреди ночи. Нет гарантий, что он не успел принять решение не в мою пользу.

Эту мысль я отметаю за ненадобностью. Начну изводить себя сомнениями — будет только хуже. Я приехала сюда с определённой целью, и я её добьюсь. Нужно помнить: у меня всё получается, когда я по-настоящему чего-то хочу.

Я бесшумно переступаю порог, разуваюсь под прицелом тяжёлого взгляда. Александр не помогает мне с пальто, и это говорит красноречивее любых слов.

— Марк знает, что ты здесь? — изрекает он, когда наши глаза встречаются.

Я качаю головой.

— Нет. Но он и не должен. Мы расстались около часа назад.

Повисает молчание. Пока я жду реакцию на свои слова, Александр скептически меня разглядывает, словно не до конца доверяет услышанному.

— Я приехала, чтобы поговорить, — повторяю я, не справляясь с затянувшейся паузой.

— Я понял. Проходи.

Я молча следую за ним на кухню. С момента нашего отъезда там почти ничего не изменилось: стулья всё так же выдвинуты, на столе лежат открытые коробки с остатками пиццы. Из нового — бутылка вина и наполовину опустевший бокал.

Александр тяжело опускается на стул.