Да твою ж…

— Моранов, — признёс я негромко, но в глазах Серебрякова заблестела зелень. — Ты об этом не предупреждал.

— Поздно поворачивать, — послышался жёсткий голос Державина. — Если ты отказываешься привязывать призрака, мы найдём тебе замену.

— Нет… — послышался голос из уст Серебрякова. Но говорил не он. Говорил призрак, всё ещё сидящий в его теле — Моранов. — Нужен тот, кому княжна доверяет, — он взглянул на мою руку. — Досадно. Печать бы упростила ритуал. Но, думаю, мы что-нибудь придумаем.

— Добрынин… — Державин уже собирался на полную включить своё убеждение и грозный взгляд, но я поднял руку, останавливая его.

Он аж чуть удивился такой наглости. Но внимательно слушал.

— Всё в порядке. Я сделаю всё, что должно, — я взял кристалл и подошёл к Серебрякову. — Просто пролить кровь?

— Да… очень просто. Остальное я сделаю сам.

Через минуту кабинет озарила ярко-зелёная вспышка. Изумрудный свет потоком вышел из груди Серебрякова, перетекая в кварцевый кристалл, который я держал в своей порезанной руке. Свет наполнял минерал, мою кровь, меня самого.

Лицо Сербрякова исказилось в гримасе.

А Державин мрачно наблюдал, как в центре посольства происходит некромантический ритуал.

Как только всё закончилось, Серебряков пошатнулся, хватаясь за стол. Он часто и тяжело дышал. Его лоб покрыла испарина.

— Готово, — произнёс я, чувствуя как кристалл в моей руке пульсирует холодом и зелёным светом.

Серебряков потёр свои виски и сказал:

— Исчезли. Голосов больше нет.

— На моё решение это уже никак не повлияет, — строго произнёс Державин. — Позже заглянешь к специалисту.

— Это не Вам решать, господин посол, — приосанился Серебряков. — Столица вынесет свой вердикт.

— Уверяю, он не будет отличаться от моего, — Державин был неумолим. Кажется, его серьёзно задела вся эта ситуация.

— Время в избытке? — спросил я, после чего они прекратили пререкаться. — А что с Шуйским, может, получится и его избавить от одержимости?

— Нет, — вдруг услышал я голос в голове, но идущий будто из камня. — Призраки, которые засели в нём, не обладают осознанностью. К тому же, их немного больше, чем двое.

— В каком смысле?

— Там были некоторые… мои экземпляры. Они воспользовались проблемой и вселились в него. Ему, должно быть, очень весело, — ехидно подметил призрак Моранова.

— Ты слышишь его? — спросил Серебряков.

На что я кивнул и повторил один из своих вопросов:

— Что с Шуйским?

— Забудь о нём, — отрезал Державин. — У нас есть дела поважнее. Нужно передать это Непчичу, — он протянул мне запечатанное письмо. — Закрыто на магическую печать. При попытке вскрытия кем-то, кроме воеводы Непчича, письмо самоуничтожится, так что аккуратнее с перевозкой.

Меня собрались сделать курьером. Даже не знаю, повышение это или наоборот. Однако, дипломатическая почта — это объект высочайшей ценности. Так что, скорее первое.

— Я могу узнать, что с нашим общим планом? — я непрозрачно намекнул на реализацию своей идеи с Кнежевичами, которую мы с Анте согласовали и с Российским посольством.

— Процесс запущен, — только и произнёс Державин. — Всё, что я могу сказать. За остальными вопросами к Непчичу. Более обстоятельно поговорим, когда здесь всё будет спокойно, либо уже в Сплите.

— Эвакуируетесь?

Он кивнул.

— Часть информации и сотрудников уехала прямо перед атакой французов. Так что если они и пойдут на штурм посольства, то только выстрелят в ногу собственному правительству, — он усмехнулся. — Они держат посольство в кольце и не выпустят отсюда никого. Так что обратно тебе придётся уходить тем же путём, которым ты и пришёл.

Да твою ж…

— Ясно, — кивнул я. — В таком случае, больше мне здесь делать нечего, — я подшагнул к Державину, отчего он чуть нахмурил брови. — Может оказаться, что это наша последняя беседа, — я протянул руку. — Было честью работать с Вами.

— Не торопи события, — спокойно произнёс он. — Я ещё не настолько стар и дряхл, чтобы проигрывать каким-то лягушатникам, — но руку пожал. — Сам не попадись. Они вполне могли отыскать тайный вход.

— Тогда я просто вернусь, — я пожал плечами. — Всё равно в тот тоннель не сунется ни один уважающий себя преследователь.

Он усмехнулся.

Я тоже.

Затем мы попрощались с Серебряковым. Без слов пожали руки и разошлись.

Теперь оставалось возвращение к Софии и очередной ритуал. Но для этого пришлось снова лезть в этот паршивый тоннель. Путь обратно был ещё хуже, потому что двигались мы в неизвестность.