Шрифт:
— Благодарю Вас, — София присела в глубоком реверансе. — За то, что помогаете спасти моего отца.
— ОБЕРЕГАТЬ РОД ЗРИНСКИХ — МОЁ ЕДИНСТВЕННОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ, — сверкнул свет над головами. И тут я услышал голос Патриарха, но на этот раз внутри своей головы. — ТВОЯ СИЛА — ЭТО ОВЦА, КОТОРУЮ КОРМЯТ НА УБОЙ. ПОМНИ ЭТО, КОГДА ЗАХОЧЕШЬ ПОГЛОТИТЬ СЛЕДУЮЩИЙ РАЗДОР.
И в тот же момент всё исчезло.
А затем появилось вновь.
Мы стояли во всё той же комнате в гостевом домике поместья Непчичей. Я, Фью, кристалл в моей руке и София, которая резко обернулась на меня с вопросом в зелёных глазах:
— Виктор. Что имел в виду Патриарх? Какой ещё путь, утерянный со смертью?
Глава 16
И что мне ей сказать?
«Дорогая София, я имею силу, которая не поддаётся идентификации. А сам я её получил в далёком прошлом, когда умер и оказался в вашем мире, в теле болеющего магической хворью парнишки».
Так что ли?
Или просто свалить всё на болезнь?
Ещё и Фью внимательно смотрит на меня. При ней и не придумаешь какую-нибудь отмазку. Она же всё почувствует и непременно расскажет своей любимой хозяюшке.
Я внимательно посмотрел Софии в глаза.
Мог ли я ей доверять?
Мог.
Но во всём ли?
Стоит хотя бы одному слушку выйти в массы, как он обрастёт сплетнями и превратится в проблему, которую обязательно захотят проверить. В Империи ли, в Иллирии ли…
Кто-то — точно проверит.
И засунут меня в какой-нибудь зал без окон, где поставят ещё одну такую же животинку как Фью и будут методично расспрашивать. Там я им все секреты расскажу. Даже те, которых не знаю. А о свободе и, тем более, карьере дипломата можно будет забыть. Вместо этого роль подопытного образца до конца дней.
Нет, это не паранойя.
Это понимание, как устроена работа спецслужб с неопознанными явлениями. Может, конечно, им и так всё известно. Того я не знаю.
Но рисковать у меня не было ни малейшего желания.
Даже огромные зелёные глаза Софии и её требовательно поджатые губы меня не смущали.
— Я не могу говорить об этом, в целях собственной безопасности, — произнёс я спокойно, ровно и серьёзно. Так, что у неё не возникнет даже тени сомнения в моих словах.
— Не соврал, — тут же подтвердила Фью.
— Знаю, — быстро ответила София, не отводя от меня взгляда. — Ты мне не веришь, Виктор?
— Верю. Но вслух некоторые вещи говорить не буду.
Тишина.
София бросила взгляд на Фью. Молчащую.
Потом вздохнула. На лице княжны быстро проскочила тень разочарования. Она отвернулась.
— Ясно… — а потом резко снова обернулась на меня. — Если мне что-то нельзя знать, то ты так и скажи! Я же всё понимаю! Мы с тобой просто временные союзники! Ты — представитель Российской Империи, а я — дочь князя Иллирии! Я же понимаю, что мы с тобой никогда не сможем действительно доверять друг другу.
— Соврала, — предательски объявила Фью.
София бросила на неё раздражённый взгляд и сказала:
— Молчала?! Вот и молчи! — потом снова на меня. — Но давай хотя бы будем честны в том, что не можем доверять друг другу полностью! Хотя бы в этом!
Короткая пауза.
Не так много, чтобы собраться с мыслями.
Но достаточно для того самого честного ответа, который она так от меня требует.
— Я тебе доверяю больше, чем кому-либо в этом мире, — признался я.
Секунда.
— Не соврал, — кивнула Фью.
София нахмурилась. Потом тихо-тихо спросила, на самой границе слышимости:
— Государственная тайна? — а потом замотала головой. — Хотя нет, не отвечай. Я всё поняла. Прости меня, за мою настойчивость. Я просто до сих пор плохо соображаю, что происходит, — она неловко улыбнулась. — Что делаем дальше?
А дальше нас ждало возвращение во дворец Зринских. Для того чтобы заняться ритуалом возвращения Адриана в усыпальнице и для того, чтобы узнать у Непчича, куда он отправил Анте.
И здесь была проблема.
— Дворец потерян, — болезненно прохрипел Непчич по связи. А потом я услышал его болезненную ухмылку. — Но пару сильных выродков мы похоронили, — глухой хохот безумца донёсся до нас. — Они теперь в западне. Караджичи окружили территорию дворца, а Кнежевичи отступили от города и заявили о смене хозяев. Победа в наших руках!
Его голос был полон восторга.
Но мне самому что-то было совсем не до радости.
Потому что если бы мы побеждали — противник бы это понимал. И уже начал бы договариваться о том, чтобы вывести своих людей.