Я пошёл по проторенному маршруту. Резко свернул направо, выскакивая на тротуар между двумя домами, на узкую дорожку, которая, к счастью, сейчас была подморожена, и машина не оставляла следов протектора в грязи. Прошмыгнув между домами, я крутанул налево и понёсся двумя колёсами по тропинке, а двумя другими — по крупному гравию.

Всё было точно так же, как в прошлый раз, только сейчас стоял ясный день. В общем, я выскочил на эту тропинку и понёсся под самыми окнами дома, едва не шаркая зеркалом по стене дома и наводя ужас и вселяя недоумение в жильцов.

Промчав мимо дома, рванул направо и, как и тогда, нырнув под арку из газовой магистрали, оказался в узком проезде. Собственно, это был не проезд, а проход для пешеходов между двумя детскими садами. Если бы я сейчас остановился и открыл дверь, она бы упёрлась в прутья забора. И совсем не факт, что я смог бы выскользнуть в узкую щель. Так что если бы сейчас попался навстречу пешеход, разойтись нам было бы нереально. Ему пришлось бы очень высоко подпрыгнуть, потому что тормозить я не собирался.

Я бросил взгляд в зеркало. Именно в этот момент тёмно-лиловая девятка преследователей вырвалась из двора и рванула в сторону бульвара, то есть в противоположную от меня, по дороге, которая была как бы продолжением этого узкого прохода.

Давайте, гаврики, давайте, мысленно пожелал я им хорошего пути, и они тут же резко затормозили. Сука! Заметили, собаки!

Я прибавил. Просто так с дороги сюда они попасть не могли, там был высоченный бордюр, а за ним огромные булыжники. Специально, чтоб никто не ездил. Преследователям пришлось бы объезжать, а значит, снова нырять во двор, делать новый круг и выезжать по моим следам, а потом гадать, куда я делся после этого проезда…

Шансов у них оставалось значительно меньше, чем в самом начале. Вылетев в сквер и всполошив мамочек с колясками, я дёрнул в сторону автомойки, но заезжать не стал. Там бы меня легко накрыли. Я пропёр мимо банка, вылетел на Дзержинского, а оттуда, не сбавляя темпа, помчал в сторону Кузнецкого проспекта, а там — на мост. Сердце молотило на повышенных, работая в унисон с мотором машины.

Эх, тренировка сегодня, похоже, накрывалась медным тазом. Просвистев мимо спортзала, я выскочил на мост, свернул направо и пошёл на Черновку. Преследователей не было. Похоже, они выбрали другой маршрут. Ну что ж, это было бы неплохо. Значит, немного времени я выиграл.

Я подъехал к дому Розы, открыл ворота, загнал машину во двор. Решил, что ночевать сегодня буду здесь. Дом мне ещё не принадлежал, ещё нужно было ждать дофига. По закону только через полгода он мог стать моим официально, но ключи уже были у меня.

В доме царила безжизненная пустота. Время после ухода Розы, похоже, не сдвинулось ни на секунду. Было чувство, что оно замерло. Нет хозяйки, нет времени, нет ничего. Было холодно, промозгло. Пахло копотью. Повсюду лежал толстый слой пыли. Здесь поселился тлен.

— Ну что же, — громко сказал я. — Придётся запустить время. Время не может стоять на месте.

На сердце было тревожно. Эта погоня была совсем некстати. Похоже Сашко закусил, а это значит, наладить отношения будет не так легко, как это представлял себе Петя… Оказавшись здесь, в этом опустевшем и умирающем доме, спокойнее я не стал…

Подошёл к печке, открыл закопчённую чугунную дверку. Внутри всё было чисто. До болезни Роза не топила, погода стояла ещё тёплая. Я взял из стопки на полу старую газету, развернул, скомкал, засунул в топку. Положил сверху несколько щепок. Чиркнул спичкой. Она зажглась только с третьего раза. Газета схватилась, тая в быстро вспыхнувшем пламени, начала обжигать щепки. Те споро затрещали. Я добавил щепок потолще, а когда пламя начало крепнуть, бросил сверху пару небольших полешек. Печь задымила, пуская в комнату сизые угарные клубы дыма. Я подошёл к окну, из которого когда-то выпрыгивал в сад вместе с Кукушей. Отркрыл, впустил свежий воздух.

— Ничего, — сказал я вслух, — Протопим.

Я достал телефон. Сначала позвонил Пете, потом сообщил Чердынцеву, что нахожусь в Черновке. Поговорив с ними, снова вернулся к печке, ещё какое-то время занимался растопкой, усмиряя строптивицу. А когда дрова весело затрещали и огонь загудел в печи, бросил в топку совок угля, прикрыл окно и хотел протереть пыль, но показалось, что с улицы доносятся странные звуки.

Приоткрыл окно, выходящее на ворота. Точно. В калитку колотили.

Вряд ли меня кто-то мог выследить. Но решил быть осмотрительным. Параноить, так параноить. Я открыл створки окна, через которые мы когда-то убегали с Кукушей, выпрыгнул, прошёл по тому же маршруту, чтобы меня не было видно от калитки в щель между досок, и подобрался поближе. Из-за бани выглянул, подтянувшись на забор.

Перед калиткой стояли дед с бабкой. Дед стучал.

— Вам чего? — крикнул я.

— Открывай давай, — сердито бросил дед. — А ну, быстро, а то сейчас полицию вызовем.

Смотри какой серьёзный. Полицию нам сейчас точно не надо было. Я подошёл, отодвинул щеколду, открыл калитку. Впустил их во двор.

— Здрасьте, — кивнул я, разглядывая пожилых мужчину и женщину.

Им было около восьмидесяти.

— Ты кто такой? — хмуро спросил дед.

— Я Сергей. А вы кто?

— Ты кто такой Сергей, что здесь шастаешь?