Он постоял немного всё так же с пистолетом в вытянутой руке, не понимая, что теперь делать.

— Я узнал об этом сегодня, — кивнул я. — И как узнал, сразу позвонил Князю, чтобы сообщить тебе.

— А почему ему не сказал?

— Серьёзно? — удивлённо спросил я. — Зачем играть в глухой телефон, когда можно узнать всё из первых уст?

— Ну ладно, — кивнул он и медленно опустил ствол. — Хорошо. Говори. Но если это будет какая-то шняга, я лично тебе глотку перережу, даже пулю тратить не стану.

— При всём уважении, Сашко Рамирович. Здесь говорить не хочу. Разве это подходящее место?

Он обернулся к своим и громко крикнул.

— Возвращаемся! Едем в дом!

Они подбежали, взяли меня под руки, отвели к машине, усадили на заднее сиденье и повезли обратно к дому Жана.

Уже стемнело. Проехав по шанхаю с дымными улицами и тусклыми фонарями, мы подъехали ко дворцу дяди Нико, возвышавшемуся над остальными хижинами, как восьмое чудо света.

Когда зашли в дом, навстречу попался Жан. Он с удивлением посмотрел на нашу процессию, но задавать вопросы не решился и молча отступил в сторону, уступая дорогу.

В гостиной с прошлого моего посещения ничего не изменилось. Всё было точно так же, как и тогда. Та же роскошь, позолота и кич. Мы сели за стол. Сашко, я и ещё двое цыган, его левая и правая рука, судя по всему. Остальных даже в дом не впустили.

— Говори, — мрачно приказал Сашко, беря меня взглядом на прицел.

Жёлтые кипящие глаза будто пытались прожечь меня насквозь.

— Вчера выпустили Севу Жестянщика, — кивнул я. — Хотя взяли вместе с другими во время той облавы. Выпустили только его.

— Кто такой Сева Жестянщик? — нахмурился Сашко. — Мне какое дело до Севы Жестянщика?

— Сева Жестянщик человек Афганца, — пояснил я. — Тип он довольно говнистый, всё под себя гребёт. Афганец, как я слышал, его отодвинул от дел, убрал на задворки.

— Да, есть такой чел, — подтвердила правая рука Сашко. — И конфликт был у него с Афганцем, но это все знают, это не секрет.

— Вот, — продолжил я. — А практически никто не знает, что именно Сева Жестянщик сдал ментам время и место, где должна была случиться та злополучная сделка. Знал он, конечно, не всё. Например, ни меня, ни Жана он знать не мог, поскольку с Афганцем работал посредник. Жестянщик хотел занять место Афганца и слил его. Снюхался с ментами.

Сашко смотрел с недоверием.

— Когда началась облава, — продолжил я. — Севы на заводе уже не было. Он хотел остаться в стороне, свалил пораньше. Но не ожидал, что до ментовской облавы будет ещё ваш налёт. Он напоролся на ваших вооружённых людей. Заваруха и пальба там началась ещё до спецназа. Короче, кто-то из ваших его и подстрелил. В суматохе его приняли менты и определили в лазарет. А когда разобрались, что к чему оставили там. Сразу отпускать было стрёмно — раз взяли, надо держать, чтобы не подставить. Он-то не хотел палиться. Вот и остался там на излечении.

— Ну, а ты откуда знаешь? — прищурился Сашко. — Даже если это правда. Ты типа главврач в лазарете? Или мент?

— С ним лежал кент один, Трофим, — не реагируя на выпады, продолжил я. — Севу конкретно тогда зацепило, у него была горячка, бред. Вот он с Трофимом и разговаривал по своей бредовой лавочке, как с гражданином начальником. Всё и выложил. Трофим человек ушлый, своё дело знает. Всё на ус намотал.

Сашко недовольно прищурился.

— Трофиму целый букет шьют, вот он иногда симулирует или башляет кому, чтобы в лазарете отдохнуть. С бабой встретиться да и вообще. Короче, Трофим через свою женщину свистнул корешам, а те сообщили афганским, тем кто ещё остался. Так что вот такие дела.

— А ты откуда узнал? — снова спросил Сашко.

— Я знаю разных людей, — пожал я плечами. — Если б ты сам поспрашивал не у меня, а у других, тоже бы знал. Сейчас весь город на ушах стоит. Только ты за школьниками гоняешься.

Сашко повернулся к своей правой руке.

— Быстро проверь, — кивнул он.

Тот подскочил с места и тихонько растворился в воздухе, как чеширский кот. Надо же, какая у них дисциплина.

— Короче, афганских почти не осталось, — сказал я. — Их раздербанили и ваши, и ментовские. Но те, кто уцелел, Севу на перо поставят быстро. Глазом моргнуть не успеешь. И с вами делиться не станут. Вы их тогда конкретно уделали. Не моё, конечно, дело, но если они укрепятся, вам точно отомстят.

— Не укрепятся, — сквозь зубы процедил Сашко.

Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди.

— А ты вообще ничего не боишься, да?

— Так два раза не умирать, — пожал я плечами, прислушиваясь к своей мыши, которая стала немного успокаиваться.

— Ну-ну. А я смотрю, не такой уж ты и слизняк.

— Со стороны, — хмыкнул я, — виднее.

— Так-так-так-так… — покачал он головой. — Молодец. Ну ладно, живи пока. Если твои слова подтвердятся, конечно.

Он помолчал, потом добавил: