— Зачем? — пожал я плечами.

— В девяностые был такой прикол, — усмехнулся он. — Накосячившего мудака привозили в лес, вот как мы тебя сейчас и заставляли рыть себе могилу. Понимаешь?

Я кивнул.

— И он копал, копал, копал, пока не терял надежду и полностью не отчаивался, — хохотнул Сашко. — С каждым броском лопаты надежды становилось всё меньше. Копай! Хочу посмотреть, как ты обоссышься. Ты ж такой крутой, да? Посмотрим.

Он обернулся к своим людям.

— Давайте, ребята, машины поближе, — крикнул он. — Света больше, а то нихера не видно будет через десять минут. Дальний там врубите.

Действительно, сумерки делались всё гуще, всё мрачнее, всё трагичнее. Двое цыган сорвались с места и кинулись на лужайку. Девятка подкатила вплотную к деревьям, а за ней и остальные машины. Полянка превратилась в театр теней, только представление в этом театре было не для детей. Длинные чёрные тени от ветвей, как когти тянулись по сухой траве, будто хотели схватить за ноги, стволы деревьев кривились и корёжились, как старые ведьмы а вверху, в верхушках деревьев недобро нашёптывал ветер.

Один из подручных выдернул лопату и протянул мне. Я взял её, внимательно осмотрел, провёл пальцем по лезвию, пожал плечами.

— Страшно? — снова усмехнулся Сашко. — Не хочешь показать виду? Да вот только ты нихера не крутой. Вообще не крутой. И я хочу, чтобы ты это понял сам.

Он оглянулся, проверяя своих помощников.

— Давай так, — продолжил Сашко. — Если встанешь на колени и поцелуешь мой ботинок, так и быть, разрешу тебе бегунком работать. Ну как, щедрое предложение?

Я покачал головой.

— Щедрое, щедрое, — кивнул он. — Даже слишком. Впрочем, выбор у тебя есть. Бери лопату и копай.

— Тут такое дело, Сашко, — пожал я плечами, а мышь заныла и вогнала коготь в желудок. — Не по мне эта работёнка.

— Чего? — обалдел он.

— Не нравятся мне твои предложения, — твёрдо, но спокойно ответил я. — Копать я не буду. И бегунком к Князю не пойду.

— То есть ты хотел со мной встретиться, чтобы сказать вот это?!

Глаза его вспыхнули жёлтой кипящей серой, желваки заходили ходуном, и в остром свете фар лицо стало зловещим.

— Копай… — тихо прошептал он.

— Я ведь не копщик, — покачал я головой. — Да и вообще, девяностые давно прошли, Сашко. Закончились. Другие времена.

Сашко побелел от злости и протянул руку ладонью вверх. Чувак, стоявший справа, на мгновение замешкался, но потом быстро вытащил пистолет и вложил ему в руку. Сашко театрально навёл его на меня и замер. Лицо стало сосредоточенным.

— Копай, — повторил он, и я заметил, как его указательный палец начал давить на спуск…

Подул холодный ветер. Где-то высоко в ветвях каркнула ворона. Цыгане затихли. Повисло тяжёлое напряжение. Воздух наэлектризовался до невозможности. Все ждали, чем закончится это противостояние. Нажмёт ли Сашко на спуск или даст слабину. А если не даст слабину, то может проявит мудрость. А если не проявит мудрость, то сваляет дурака. Сейчас всё зависело от него. Он должен был что-то сделать, а они с интересом понаблюдают, а потом дадут свою интерпретацию.

Из-за темноты его глаза теперь казались тёмными провалами. Чёрными ямами. Зато он прекрасно видел мои, спокойные, без малейшего намёка на панику.

— Чтобы выстрелить ума много не надо, — пожал я плечами. — Нажал на скобу, пах! И готово. И нет человека. Нет человека, нет проблемы. Правда, если сейчас шмальнёшь, никогда не узнаешь, зачем я приехал. Зачем позвонил Князю и предложил встречу.

— Зачем ты приехал? — с усмешкой переспросил он. — Затем, что ты же не полный идиот. Ты понял, что никуда от меня не деться и зассал. Ты же пацанчик, малолетка ещё. Вот и приполз на брюхе. Так что бери лопату.

— Есть и другая причина, — всё так же спокойно ответил я. — Гораздо более интересная и важная для вас всех. Но я не собираюсь обсуждать важные вещи в присутствии такого количества людей. И под пистолетом тоже не собираюсь.

— Чё, закрутил жопой? — насмешливо воскликнул Сашко, но в голосе, как мне показалось, уверенности поубавилось.

— Пусть все отойдут, — кивнул я.

Он прищурился, покрутил головой, оглядывая своих. Поколебался. В принципе, пушка была у него. Что я мог сделать?

— Скажи, чтобы отошли, — повторил я.

— Говори, что хотел сказать, — наконец, принял он решение. — Отойдите все!

Участники представления отошли немного назад.

— Свет не загораживайте там! — крикнул он и кивнул мне. — Говори. Чё хотел сказать?

— Хотел сказать, кто стуканул ментам.

— Чего? — напрягся он.

— Но скажу, когда уедем отсюда.

— А ты-то откуда можешь знать, если это не ты сам? И если с мусорами не трёшься…

Я покачал головой. Хмыкнул.