– Детка, – обращается он к Джессике, – ты сильно расстроишься, если я покончу с собой?

– Я вообще не расстроюсь, – фыркает Рид.

– Гаррет, прости за это. Они давно не виделись и очень соскучились друг по другу.

– Ничего подобного, – в унисон произносят Рид и Тиджей.

– Так… как давно ты в Нью-Йорке? – как ни в чем не бывало продолжает Джессика.

– Уже пятый год.

– И как тебе здесь? Нравится больше, чем в Лос-Анджелесе?

– Я бы так не сказал. Но мне в целом не так важно, где играть в хоккей.

– А твоя семья?

– Отец живет в пригороде Нью-Йорка, он занимается строительством жилых комплексов. А мама сейчас во Флориде, развлекается с пятым мужем. Или шестым.

– О… – Меж бровей Джессики появляется складка. – Так ты здесь совсем один?

– Да. Но я давно не живу с родителями. Меня с восьми лет растил дедушка. А почти сразу после его смерти меня задрафтовали «Ракеты».

– Мне очень жаль.

– Все в порядке. Прошло много лет.

– Дерьмо, – ругается Тиджей и громко шепчет Джессике на ухо: – Он специально сказал это, чтобы мне стало его жаль и я передумал его убивать.

– Ты невыносим, Морган. – Эбби закатывает глаза. – Прости за это, Гаррет.

– Лиззи, а как тебе на новом месте? – спрашивает Рид. – Ты уже стала фанаткой хоккея?

– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? – бурчит Тиджей. – Ну там о погоде…

– Или о плавках для команды пловцов, – тихо говорит Эмили.

Все за столом понимают отсылку к «Сумеркам» и начинают смеяться. Это немного разряжает обстановку. Рид и Тиджей наконец-то перестают ругаться. От обсуждения хоккея мы переходим к разговорам о детях, после Эбби рассказывает о катке, которым они с Эштоном, ее братом, и его женой сейчас занимаются в Канаде, и наконец Тиджей говорит о своем турне. Эмили получает много комплиментов дому и идеальному ужину, а затем все решают, что на Рождество нужно будет собраться здесь тем же составом.

Пока проходят обсуждения, моя рука лежит на колене Лиззи. И наши пальцы переплетены.

Для меня это что-то новое. И невероятно приятное.

У меня никогда не было серьезных отношений. Я не заводил интрижки дольше пары ночей, так как у меня не екало. Я просто не мог влюбиться, ведь всех непроизвольно сравнивал с Лиззи, хоть и пытался вдолбить себе, что невозможно влюбиться в восемь.

Но я точно знаю, что ради Лиззи я готов пройти все уровни и стать настоящим гуру отношений.

– Печенька, споешь нам песню? – вдруг обращается к Лиззи Тиджей.

– Давай же. Ты всегда поешь, – подключается Эмили.

Лиззи вдруг поворачивается ко мне, и в ее взгляде я вижу волнение. Крепче сжимаю ее ладонь своей, и лишь тогда с губ Лиззи срывается короткий вздох.

Эмили бежит за гитарой, пока мы все переходим в гостиную. Я много раз слышал, как Лиззи напевает что-то на кухне, но она никогда не пела для меня. Поэтому сейчас я сажусь в кресло и упираюсь локтями в колени. С веранды в гостиную слетаются дети, чтобы вместе с нами послушать Лиззи.

И когда Тиджей берет на гитаре первый аккорд, а Лиззи начинает петь, мое тело пронзает разряд. Сотни тысяч мурашек пробегают по коже. Я как заколдованный слушаю чарующий голос, который поет о любви.

Мне всегда казалось, что Лиззи идеальна во всем. И сейчас, услышав то, как она талантлива, я понимаю, что не ошибался. Ее голос – словно настоящее волшебство. Когда она заканчивает петь, дети сидят с открытыми ртами. И я ничем не отличаюсь от них. Завороженно любуюсь своей девушкой, которая вдруг смущенно отводит взгляд, пока все ей аплодируют.

Еще около часа мы проводим в гостиной за песнями, смехом и разными историями. Я прижимаю Лиззи к себе и чувствую себя здесь таким счастливым.

Как же здорово иметь большую семью, с которой можно вот так просто собраться и позабыть обо всех проблемах! Это словно защитный купол, в котором ты спрятался от проблем. И я знаю, что слишком тороплю события, но мне бы очень хотелось, чтобы у нас с Лиззи тоже была большая семья. Большой дом, много детей и целая гора чихуахуа, чтобы Анджелине тоже не было одиноко.

– Ты так красиво поешь. – Я обнимаю Лиззи на кухне со спины, пока она убирает со стола.

Она поворачивается ко мне и обнимает меня за шею.

– Пой почаще, – прошу ее. – Ты великолепна. Твой голос – словно неземной. Почему ты не хочешь заниматься музыкой?

– Я уже говорила тебе. Не хочу быть тенью своего отца.

– Ты не будешь. Ты яркая, харизматичная и чертовски талантливая, Лиззи.

– Гаррет…

– Просто пообещай подумать.

– Я никогда не даю обещаний, которые не могу сдержать.