Бесят. Обе.

– Я думал, вчера вечером мы все прояснили. К чему был весь этот концерт в раздевалке?

– Я же сказала, мне нужна твоя помощь.

– А я ответил тебе «нет».

– Мне не нужно твое согласие. Если я чего-то захочу, то добьюсь этого.

– Ага, – фыркаю я. – Ты добилась разве что разговоров о том, что ты шлюха.

– Никто из этих придурков хоккеистов ни за что не посмеет сказать об этом мне в лицо.

– То есть тебя это совсем не волнует?

– Меня не волнует мнение чужих людей.

– Хочешь сказать, ты даже не стала разговаривать с Ноа о том видео? – искренне удивляюсь я.

– Нет, – просто отвечает она. – А какой в этом смысл? Люди обсуждают друг с другом то, что для них действительно важно, чтобы как-то решить проблему и сохранить то, что есть между ними. Но Ноа уже мне изменил. Неважно, был ли это поцелуй или же они переспали. Это измена. И решить данную проблему можно, только умея перемещаться во времени. Никак иначе. Пытаться сохранить что-то уже бессмысленно. Я не хочу тратить время на скандал ради скандала. Между нами больше ничего не может быть. Доверие подорвано. А я не интересуюсь мужчинами, которых интересует кто-то помимо меня.

Несмотря на образ тупоголовой блондинки, Лиззи очень мудрая. И меня невероятно раздражает то, что она выставляет себя легкомысленной. Она не такая. Никогда не была такой.

В школе Лиззи была другой: милой, искренней и невероятно доброй. Она казалась настоящим ангелом. И я не понимаю, что произошло за эти пять лет, которые мы не виделись, раз ангел перевоплотился в сущего дьявола.

Что с ней произошло? Кто сделал ее такой?

Почему она стала притворяться пустышкой?

Слишком много вопросов. И нет ни одного ответа.

Я все еще помню, как впервые увидел ее.

Мне было восемь. Я приехал на тренировку раньше положенного и увидел девочку в розовом костюме, которая крутила на льду пируэт. Ее светлые волосы были убраны в высокий хвост, лицо было сосредоточенным, а пухлые губы сжаты в тонкую линию. Я видел тренировки и других фигуристок, но почему-то засмотрелся именно на нее.

Меня покорило то, что она падала, но тут же вставала, будто бы ничего не произошло. Никто из маленьких девчонок так не делал.

Она отрабатывала этот пируэт снова и снова. Пока не довела его до совершенства. А я лишь завороженно наблюдал за ней.

Когда тренировка закончилась, она поправила свои яркие малиновые гетры и уехала со льда. Чтобы снять коньки, она села рядом со мной. Я заметил, как от нее сладко пахнет персиком, и вдруг сделал глубокий вдох.

Она о чем-то спросила меня, но я не слышал, ведь в моих наушниках играла музыка. Тогда девочка потянулась к одному из них и вытащила его, а затем поднесла к своему уху, чтобы послушать песню вместе со мной.

Что-то екнуло тогда в груди, но я не знал почему.

Девочка улыбнулась и сказала, что тоже любит эту песню. Но я ничего не ответил, ведь завороженно любовался ее золотыми локонами, которые она распустила после тренировки.

Она ушла с катка, но я думал о том, что со мной случилось, всю собственную тренировку. А после я увидел эту фигуристку снова. На этот раз в школе. Я приехал на велосипеде и упал в лужу. Она подбежала ко мне и, мило улыбнувшись, протянула мне салфетки. Вряд ли они бы могли спасти положение, ведь я был насквозь мокрым, но, когда она засмеялась и сказала, что ее зовут Лиззи, мне было уже все равно.

Лиззи была такой красивой, словно настоящий ангел. Я смотрел в ее яркие изумрудные глаза и не понимал, почему внутри меня появился какой-то странный жгучий узел.

Сейчас я понимаю, что это просто вытекал мой мозг.

Отбрасываю все эти глупые воспоминания, пытаясь унять тоску в сердце.

Некоторое время мы молчим, теряясь в круговороте собственных мыслей, пока мимо проносится серый Нью-Йорк. Конец октября выдался не лучшим в этом году: уже дважды улицы заметало снегом. И про себя я шучу, что природный коллапс был вызван приездом в наш город Лиззи.

Я был удивлен, когда узнал, что теперь она будет жить по соседству. Да, я слышал о том, что после травмы Лиззи была вынуждена завершить карьеру фигуристки, но никак не предполагал, что она окажется здесь.

Наши пути после школы разошлись. И я правда не думал, что когда-нибудь снова увижу ее. И как бы я ни старался сейчас делать вид, что ненавижу ее, правда в том, что, когда я смотрю на нее, в груди снова начинает жечь от этих чертовых воспоминаний.

Но я не могу позволить себе снова влюбиться в нее, поэтому просто обязан держаться подальше. Она уже не та. А самое главное – я давно не тот. И все это из-за нее.