Черт, наверное, сейчас был не лучший момент сообщить ей это.

Ее и без того большие глаза широко распахиваются, а рот приоткрывается в беззвучном «о».

– Если тебе нужно время подумать… – тяжело сглатываю, пытаясь спасти ситуацию, – до завтра, – она шмыгает носом и улыбается на этих моих словах, – я дам тебе его. Просто ты должна знать, что я хочу быть с тобой. Несмотря ни на что, слышишь?

Она неуверенно кивает, и я притягиваю ее к своей груди, зарываясь носом в волосы. И хотя я сейчас должен ощутить спокойствие, внутри почему-то нарастает буря.

А когда несколько часов спустя я просыпаюсь в постели один, то лишь убеждаюсь, что чутье меня не подвело.

BILLIE EILISH – HAPPIER THAN EVER

Запах табака, смешанный с вишней. Ненавижу. Но делаю вид, что меня вовсе не тошнит.

Брюнет напротив меня – кажется, Фредди – думает, что он мне интересен. И это именно я заставила его так считать. Смеюсь над очередной его несмешной шуткой, потягивая через трубочку дайкири и пытаясь не дышать, ведь от него отвратительно пахнет.

На часах уже восемь вечера, и бар на Манхэттене переполнен хоккеистами «Орлов», которые завтра встретятся на льду с «Ракетами». Что ж, с уходом Рида с поста их главного тренера они определенно запустили себя. Как иначе объяснить пьянку накануне игры, я не знаю. Разве что они специально хотят проиграть. Что ж, меня это никак не касается. Формально на «Ракет» я не работаю.

Еще раз смотрю на хоккеиста перед собой и мысленно проклинаю саму себя. Почему для своего плана я не могла выбрать кого-то поприятнее? Вопрос риторический, если честно. Фредди – смазливый и тупой. Мне хватило пары секунд, чтобы понять это. И хочется сбежать от него, ведь он омерзителен, но я должна быть здесь. И ждать, когда грянет гром.

Хоккеисты «Орлов» отвратительны. После смены руководства практически все игроки клуба покинули его. За исключением тех, кто отвечает за свои слова. Это я о Клэе, лучшем друге Гаррета со школы.

Клэй сейчас тоже здесь. Он играет в бильярд и поглядывает в мою сторону. Не знаю, что именно ему известно о наших фиктивных отношениях с его лучшим другом, и знать не хочу, если быть честной. Главное – чтобы он поверил в мою игру и сообщил о ней Гаррету.

Я должна это сделать. Должна прекратить все, пока не стало слишком поздно. Хотя… Гаррет уже признался мне в любви. Так что – уже поздно. Все зашло слишком далеко.

Как по заказу входная дверь прямо напротив меня распахивается, и я вижу его – парня, которому каким-то образом удалось пробить мою броню и проникнуть в сердце. Гаррет стряхивает снежинки с куртки. Его темные волосы взъерошены, на лице – щетина, а обычное сияющие голубые глаза кажутся потухшими. Он обводит взглядом бар и наконец замечает меня.

Мой громкий смех тут же эхом проносится по бару. На губах Фредди появляется самодовольная ухмылка, ведь этот кретин искренне поверил в то, что ему удалось меня рассмешить. Заставляю себя провести пальцами по груди этого хоккеиста, это часть программы, которую я не могу пропустить. Даже несмотря на то что мои руки дрожат, а пульс захлебывается ритмом.

– Нам нужно поговорить. – Хриплый голос Гаррета пробирает до мурашек. Дышать становится все сложнее, но я держу эту гребаную маску.

– О, смотрите-ка, парни, капитан «Ракет», – заплетающимся языком произносит Фредди. – Извини, но сегодня победа за мной. И под победой я подразумеваю то, что я забью этой горячей куколке сегодня ночью. – Он подмигивает разъяренному Гаррету, и я вижу, как тот сжимает кулаки так, что у него белеют косточки.

– Лиззи, – сквозь зубы говорит Гаррет. – Прошу.

Я наигранно закатываю глаза, лишь бы только не смотреть на него. Ведь мое сердце сейчас стучит так быстро, что я рискую умереть от тахикардии.

Гаррет всегда видел меня настоящую, даже когда я скрывалась за тысячами масок. И этот спектакль будет для меня самым сложным, ведь он должен поверить в то, что и наши отношения всегда были для меня лишь игрой.

– Сейчас вернусь, пупсик, – улыбаюсь и тянусь к Фредди, чтобы поцеловать его в щеку. На ней остается след от моей помады, и я тут же игриво хихикаю, стирая ее.

Затем я поднимаюсь с барного стула и едва не падаю лицом в пол, ведь цитрусовый аромат Гаррета сводит меня с ума. Он заставляет мои коленки подкашиваться всякий раз, когда мы вместе. Мои ноги словно ватные. Они дрожат. И когда Гаррет кладет руку мне на поясницу, ведя к коридору, мое тело начинает трясти из-за мощнейшего землетрясения. Я задыхаюсь.

– Давай, только быстро, – недовольно выдыхаю я, оказавшись в коридоре, подсвеченном красным. В таком свете Гаррет кажется еще более поникшим и уставшим.