Нам Игнатий показал совершенно невообразимые вещи: молоток-самозабивалку, кресло на колесиках и много такого, чего своим женским умом я была не в состоянии понять, поэтому только стояла и удивлялась.

Но апогеем этого разнообразия оказалась совершенно непотребная штуковина, на которой можно было ездить по улице без лошадей, она так и называлась: телега-бесконяга. С известным транспортом ее роднили только плоская площадка и четыре колеса. На этой самой площадке, на краю, стоял медный чан, в котором плескалась какая-то подозрительная зеленая жидкость. Туда на подпорах опускалось колесо, к его оси и двум задним колесам прикреплялись два ремня. Дальше шли две скамейки со спинками, а перед первой из них стояло странное устройство, именуемое рулем, – длинная палка с крестом наверху; рядом торчал шест – тормоз, когда за него тянешь, конструкция останавливается. Игнатий осторожно провел большой ладонью по гладкой деревянной площадке и начал рассказывать про работу механизма с такой нежностью, словно говорил про любимую женщину.

– Магистр Леонид, – подпрыгивал на месте Игнат, – ездит она с помощью магического генератора. – Он указал на котел с зеленой бурдой.

– Как он назвал? – громко прошептала я, обращаясь к Ване. Петушков обалдело пожал плечами.

Магистр услышал мой голос и бросил предупреждающий взгляд, предлагая скоренько замолчать. Изобретатель резко повернул голову, подскочил ко мне и, схватив за руку, подтащил к телеге, извините, бесконяге. Я упиралась, но, несмотря на хрупкое телосложение, в руках Игнатия оказалась сила. Он начал объяснять специально для меня, максимально приблизив свое лицо к моему и размахивая руками, как крыльями.

– Энергия, выделяемая из магического процесса кипения, – он щелкнул пальцами, зеленая жидкость забурлила, – передает крутящий момент на главное вращательное колесо через главный вал и по ременной передаче – к колесам. Понятно? – дыхнул он на меня луковым перегаром.

Я поспешно закивала, страшась, как бы он мне еще чего-нибудь не объяснил, а потом выбежала из мастерской на свежий воздух, подальше от сумасшедшего механика и его изобретений.

Через пару минут ко мне вышел Петушков, вид у него был дурацкий. Глаза отражали напряженную работу мысли, переваривающую поток информации.

– Вань, – позвала я его, – ты-то понял?

– Ага, у нее четыре колеса, – хмыкнул тот.

Когда мы возвращались, от жары и новых впечатлений гудела голова, в которой молоточком стучало слово «ге-не-ра-тор», потом снова «ге-не-ра-тор», «ге-не-ра-тор». Я начала петь песенку, чтобы убрать наваждение, но через строчку вылезал этот злосчастный «генератор»:

Плакала береза, генератор, желтыми листами, генератор,

Плакала осина, генератор, кровавыми слезами, генератор,

И летели листья, генератор…

От злости я даже плюнула, слово испарилось из головы, и я с облегчением вздохнула.

– Ох, какая конструкция, обалдеть, – причитал догнавший нас Сергий. – Вы видели, сама, без лошади! Вы рано ушли, он на ней по мастерской ездил! Надо же, какой-то ге-не-ра-тор придумал!

«Генератор, генератор, генератор!» – захохотало в голове. – Че-ерт!»

– Видишь, Сергий, – сквозь зубы процедила я, – какие умы от вас на вольные хлеба утекают! А знаешь отчего?

– И отчего же? – приготовился тот к атаке.

– В Совете платят сущие копейки, от их вида даже мой кот рыдал бы! А ты, Ванятка, – обратилась я к Ивану, – все переживаешь, что тебя уволили! Радуйся, что так легко от Совета избавился! Генератор! – добавила я в отчаянии.

– Что? – в два голоса изумились приятели.

– Ничего, – простонала я, – не говорите при мне этого слова!

– Ты про генератор? – съехидничал Ваня.

– Да!

– Хорошо, ты больше никогда не услышишь из наших уст слово «генератор», – добавил ухмыляющийся Сергий.

– Бараны! – прошипела я.

Когда вечером меня попросили к Магистру Леониду, я испугалась, уверенная, что Властитель Фатиа все-таки рассказал про наши с Ваней сумасбродства и нас теперь ждет кровавая расправа. Я так волновалась и дрожала, что торчащая на темечке кудряшка мелко тряслась.

Не чуя под собой ног, я постучалась и вошла на веранду постоялого двора, где жили Магистр Леонид и Арвиль Фатиа, наотрез отказавшийся остановиться в Доме Властителя Ненэлии.

– Асенька, – улыбнулся мне Леонид и ласково подтолкнул к стулу. Мне окончательно поплохело – если не орет, значит, чего-то хочет. – Мы тут подумали, – он неопределенно махнул рукой, на веранде он был один, – и решили: пожалуй, мы примем участие в спартакиаде.

Я непонимающе улыбнулась: «Хорошо, а я-то при чем?»

– В силу того, что ты в нашей делегации одна, так сказать, девица, а спартакиада женская… – «Нет, – заорал во мне внутренний голос, – молчите!» – Мы подумали, и я решил, что… – «Не говорите мне этого, не надо», – ты будешь участвовать в ней.

«Боже! Я же просила молчать!» – Я горестно опустила голову. – «Надо было остаться с Пантелеем в Фатии».

– Ну иди, деточка! – Он ласково мне улыбнулся.

– Хорошо, – кивнула я и заявила: – Только в случае моей победы Петушкова восстановят в должности!